ста в аграрном секторе царской России. Немало было тогда успешных сельскохозяй-
ственных имений: и дворянских, и удельных, где хозяйства демонстрировали высочай-
шую урожайность и продуктивность. На рубеже столетий массив таких точек роста до-
бавили успешные и удачливые крестьяне, сумевшие воспользоваться возможностями,
предоставленными реформой 1861 года, а позднее Столыпинской реформой.
Крестьянские хозяйства в целом по России имело многообразные и исторически
меняющиеся формы и статусы. Были крестьяне и помещичьи, и государственные, и мо-
настырские, и черносошные. В разной степени они обладали и вольностью. От совер-
шенно бесправного положения холопа или крестьянина на барщине до вольного (до
поры, до времени) свободного пахаря. Правда, последнему для обретения такой сво-
боды во времена Екатерины Второй нужно было удачливо сбежать от своего господина
на Дон или в сибирские глухомани и семь потов спустить, чтобы освоить какую-нибудь
заимку или выселок, да защитить её от лихих людишек. Это называлось "захватное
право". Чтобы не пропасть поодиночке, такие вольные поселенцы обычно объединя-
лись в ватаги, прирастали потомством, а там обратно втягивались понемногу в кабалу,
сначала в общинные обязательства и тяготы, а дальше и царские мытники до них доби-
рались и опутывали паутиной поборов.
Крестьянский вопрос в каждом государстве (и Россия никогда не была исключе-
нием) имел первостепенное значение, так как крестьянство, во-первых, везде было
"кормильцем" нации, а во-вторых, преобладая по численности, представляло собой
грозную политическую силу. Поэтому правители периодически вносили изменения в
государственное устройство по аграрной части, которые влияли на организационные
формы сельскохозяйственного производства.
В России после октябрьского переворота уже самим фактом прихода к власти боль-
шевиков участь традиционного крестьянского уклада была предрешена. В будущем
страны ему не было уготовано места, но пока проводился НЭП, россияне это не пони-
мали. А каким же быть аграрному сектору в новой России - этот вопрос стало предме-
том острых и бескомпромиссных дискуссий учёных, аграрников, экономистов, госу-
дарственных деятелей. Как повествует последний президент ВАСХНИЛ А.А. Никонов,
одна из таких дискуссий состоялась в 1927 году в Институте сельскохозяйственной эко-
номики и политики. Представители экономических учений Чаянова и Кондратьева, во-
преки генеральной линии пришедших к власти марксистов, ратовали за развитие еди-
ноличных сельских хозяйств на основе развитых многочисленных коопераций. Аграр-
ная структура будущей России, по Кондратьеву, виделась таковой: трудовое землеполь-
зование, семейное крестьянское хозяйство, кооперация, рынок. На вопрос, какую
форму трудового землепользования следует принять: личную, общинную или аренд-
ную, Кондратьев отвечал: "И ту, и другую, и третью!". Это не устраивало ряд больше-
вистских идеологов, которым нужно было совсем исключить крестьянство из социаль-
ной структуры нового строящегося государства, переделав его в некую другую соци-
альную общность, послушную власти.
Другая эпохальная дискуссия с участием самого вождя И.В. Сталина состоялась че-
рез два года в 1929 году в Институте экономики Коммунистической академии на Вол-
хонке. А.А. Никонов назвал её - "погром на Волхонке", потому что на ней утверждался
иной, генеральный курс развития сельского хозяйства, прямо противоположный идеям
87
Кондратьева - Чаянова. Последние подверглись на этом совещании сокрушительной
критике.
О новом генеральном курсе объявил сам вождь. Согласно ему на смену единолич-
ному хозяйству и всевозможным их кооперативным объединениям приходят колхозы
и совхозы на государственном земельном фонде, построенные по образу и подобию
городских заводов. Вернее, один гигантский завод под руководством Наркомзема с
множеством цехов - колхозов и совхозов по всей стране. Крестьянство одномоментно
перерождается в пролетариат и исчезает как класс, вместе со своими крестьянскими
вопросами. Все аграрные проблемы после этого можно решать с позиции диктатуры
пролетариата. Все остальные варианты развития - суть контрреволюция!
Обличить контрреволюционеров тут же было поручено верным аграрникам-марк-
систам. Кто же обличители? Лев Натанович Крицман (1890-1937) - директор Аграрного
института Комакадемии, редактор журнала "На аграрном Фронте", автор многих работ
по социалистической реконструкции сельского хозяйства. Владимир Павлович Милю-
тин (1884-1937) - начальник ЦСУ СССР, заместитель председателя Госплана СССР,
редактор многих журналов, один из руководителей Комакадемии. Арон Израилевич
Гайстер (1899-1937) - академик ВАСХНИЛ, заместитель наркома земледелия СССР.
Михаил Ильич Кубанин (1898-1941) - член коллегии Наркомзема, ведущий сотрудник
Международного аграрного института и института экономики Комакадемии.
Для тех, кто не понял генеральную линию партии, через год в 1930 на специальном
собрании в Международном аграрном институте состоялась дополнительная "порка"
инакомыслящих. Её провел секретарь Партколлегии ЦКК ВКП(б), академик АН СССР,
главный "атеист СССР" Емельян Михайлович Ярославский (он же Миней Израилевич
Губельман). Потом эстафету борьбы с оппозиционными аграрниками" приняли Генрих
Ягода, Николай Ежов, и уже после этого следы Кондратьева, Чаянова и других привер-
женцев иных течений исчезли в лагерных стенах. Через недолгое время вслед за аграри-
ями-либералами туда же попали и сгинули из анналов истории аграрии-марксисты, орто-
доксы колхозного строительства.
А откуда же была заимствована такая необычная для России форма - колхозы и
совхозы? Существует интересная гипотеза. Вспомним имена и фамилии основных кон-
структоров колхозного строя: Лев Натанович Крицман, Арон Израилевич Гейстер.
Кстати, нарком земледелия в те годы был Яков Аркадьевич Яковлев, тоже по настоя-
щей фамилии Эпштейн, а заведующим сельскохозяйственным отделом ЦК - Лазарь
Моисеевич Каганович. Возникает предположение - из Израиля, вернее, из той части
Палестины, где еврейские переселенцы закладывали в те времена основы своего буду-
щего государства. Возвращаясь на историческую родину, они оказались в труднейших
условиях: пустынные бесплодные засушливые земли, скудные ресурсы, соседство
агрессивных арабских племён, враждебно настроенная турецкая администрация. Но
идеологи национального возрождения сделали ставку на продуктивный сельскохозяй-
ственный труд, для чего требовался абсолютно новый образ жизни. В среде репатриан-
тов второй волны (1904-1914 гг.) стихийно родилась особая форма сельскохозяйствен-
ной общины - кибуцы. В них устанавливалось совместное пользование и владение иму-
ществом, равенство в работе и потреблении, отказ от наёмного труда (правда, в совре-
менных кибуцах для обработки земли нанимают трудолюбивых и безропотных выход-
цев из Азии). Землю для кибуцев выкупал Национальный фонд возрождения Израиля
и передавал им в льготную аренду.
Первый кибуц был образован в 1909 году, а через девять лет их было уже восемь.
88
В двадцатых годах их счёт пошел на десятки. Они объединяли десятки тысяч ак-
тивных самозабвенно работающих членов. Учитывая враждебное окружение, в кибу-
цах были предусмотрены меры защиты. Все взрослые члены общин входили в отряды