— Войта, утром, с восходом солнца, нам нужна музыка, — прервал его Матоуш и рассказал, в чем дело.
— Можно попробовать еще сегодня, чтобы завтра было еще лучше.
Ребята заиграли. Больше всех старался младший брат, что есть силы колотя в барабан. Мать называла его Беньямином, люди — просто Бендой или Бендичком. Звуки музыки разносились от верхнего конца села к нижнему. Собаки выли и лаяли. Замужние женщины выходили из домов и плакали:
— Это на прощанье!
— У Бедрников — музыка! — зашумела молодежь и побежала к избе.
— Это нам играют в честь завтрашнего похода, — кричали друг другу гвардейцы.
Толпа росла. Мужчины и женщины, подростки, собаки, скрипка, кларнет и барабан — все вместе. Даже старики и старухи не выдержали и вышли из дому.
— А теперь споем! — крикнул Матоуш и запел.
Песню подхватили. Старая батрачка Ведралка, привезенная мужем из самой Моравии, вспомнив молодые годы, пропела:
— Рада бы я спеть, да хочется есть…
— А нам — пить! — захохотали другие.
— Так давайте выпьем!
— Только не на свой счет.
— Пусть кто-нибудь пойдет к старосте и окажет, чтобы он выкатил бочонок.
Староста велел выкатить бочонок и пришел сам. Вечер был отпразднован, как тогда на горах, когда сжигали барщину. В эту минуту не было ни бедняков, ни богатеев, ни батраков, ни поденщиков: радовались все, кто вкусил свободы и готов был защищать ее своей кровью.
Звуки песен уносились вдаль; пели скрипки, свистел кларнет, гремел барабан, все вокруг веселилось, только в избах плакали женщины.
— А теперь пора по домам, — сказал староста, когда Большая Медведица стала склоняться к горизонту.
Все послушались. Остались только Бедрники и Матоуш.
— Хочешь заработать двадцать грошей серебром? — спросил Матоуш Войту.
Тогда серебро было редкостью.
— Как?
— Пойдешь со мной в одно место поиграть на скрипке.
— За двадцатку пойду, если сейчас же дашь.
— На, получай.
С удовольствием ощупывал Войта редкий металл. Винца, с завистью поглядывая на брата, сказал:
— Я бы тоже пошел с кларнетом.
— У меня только одна монета. Но если хочешь, я дам тебе бумажную десятку.
— А мне ничего? — сказал Бендичек.
— Барабан не подойдет. Останься-ка дома, вот тебе два гроша за сегодняшнюю музыку.
— И два гроша пригодятся, — засмеялся Бенда и, подхватив свой барабан, побежал в избу к матери.
— Куда пойдем? — спросил Войта у Матоуша.
— Увидишь.
— А что будем играть?
— Ты ведь с покойным отцом был несколько раз в Моравии, правда?
— А что?
— Знаешь песенку о холодной водичке?
— «Холодна водица, словно лед, словно лед»?
— Да, да, эта самая… Я часто слышал ее в Моравии, когда шел в Венгрию, и мне она очень нравилась. Сумеешь сыграть ее?
Войта взял скрипку и потихоньку провел по струнам.
— Так-так-так… И я ее так пою. А ты, Винца, знаешь эту песню?
Винца попробовал сыграть на кларнете вслед за братом; это удалось ему. Вскоре все трое поднялись.
— Ну, все-таки куда же?
— Не спрашивай, а иди.
Приближалась полночь. Над избой Кикала светила луна; по дощатой крыше прохаживался и томно мяукал в ночной полутьме черный кот. Розарка уже давно спала в чулане под крышею.
— Что это? — испуганно вскрикнув, встрепенулась она, потом вскочила с постели, подошла к крохотному окошку и открыла его. С улицы послышались музыка и пение.
— Это его голос. Какая чудесная, только грустная песенка!.. Он мне никогда не пел ее, а ведь мы с ним часто пели вместе…
Розарка слушала, как Матоуш один, без сопровождения музыки, пел печальную песню: