— Они уже здесь, — дрожал от страха приказчик в лавке и побежал было на чердак.
— Только попробуй сбежать! — крикнула на него хозяйка и презрительно добавила: — Поторчат немного перед закрытыми дверьми и вернутся домой к своим навозным кучам. Деревенщина неотесанная!
— Здесь не только крестьяне: тут есть и батраки и рабочие.
— Все одно — что болван с землей, что болван без земли.
Она не ошиблась. Отряд действительно, подойдя к запертому дому, остановился в нерешительности, не зная, что предпринять. Но люди быстро опомнились, когда Матоуш закричал:
— На штурм!
— На штурм! — закричал вслед за ним старый Швейда Бабец, колотя пикой в дверь. В этот момент в душе его произошел перелом. До сих пор он не любил сапожника и даже готов был пожелать ему — раз уж они все равно что в солдатах — пройти сквозь строй. Но приказ «на штурм!» покорил его. Он любил воинские подвиги и с удовольствием вспоминал о том, как со своим полком ходил в страну, где есть гора, которая горит и не сгорает[7]. Там они часто «штурмовали» дома этих «итальяшек», которые едят одну мамалыгу и лук. При таких «штурмах» всегда что-нибудь перепадало в карман или в желудок.
— На штурм! — загудел вооруженный отряд и бросился к дому уездного начальника, собираясь вышибить двери.
— Ради бога… Люди добрые, помогите, кто может! — завизжала на всю площадь пани Текла из окна верхнего этажа, куда она укрылась.
— Грабить будут! — пронеслась от одного дома к другому. Лавки закрывались; запирались двери; торговки на рынке складывали свои булочки, пряники и прочую снедь и собирались бежать. Весь городок зашевелился.
Начальник Думек томился в погребе, куда его запрятала жена. Свет едва проходил в окошко темницы. До тех пор пока шум и гам не доходили до ушей начальника, он спокойно сидел на стойке, время от времени наливал себе в стакан вина из бочонка, который лежал здесь, и потихоньку потягивал сладкий яд. Но как только до него донеслись крики и визг жены, он выпил стакан до дна и с такой поспешностью, словно над его головой горела крыша, бросился в сени, где было слышно, как люди с улицы колотят в ворота чем попало.
— Что случилось? — спросил он дрожащего от страха приказчика.
— Врановские пришли грабить.
— Ни черта не грабить! — закричал хозяин на приказчика. — Открыть!
Теклы нигде не было видно, да и вино прибавило ему храбрости.
— Открыть! — повторил он приказ, и когда парень несколько замешкался, сам вынул засов и очутился лицом к лицу с отрядом.
— Доброе утро, друзья!.. Простите… Я тут немного был занят, сейчас выйду, только форму надену.
— Вперед на Виндишгреца! — загремела ему в ответ толпа.
— Никуда ты не пойдешь… Останешься дома! — зашумела на лестнице пани Текла, когда увидела и услышала, что делается внизу перед домом.
Муж с надеждой посмотрел на свой отряд и не ошибся.
— Ты, злюка старая, замолчи, а то мы до тебя доберемся! — раздалось снизу.
Угрожающе поднялись вверх пики и ружья. На растрепанную голову, высунувшуюся из окна, уставились стволы ружей. Женщина отпрянула, побежала на чердак, спряталась в каморке и заперлась на ключ. Так врановский отряд одержал вторую победу.
С помощью служанки капитан надел форму.
— Где моя сабля, Барушка?
— Пани спрятала ее среди старого хлама на чердаке.
— Беги скорей, найди ее!
Барушка побежала со всех ног. Куча старья валялась возле каморки. Перетряхивая ненужный хлам, служанка подняла шум.
— Что ты там возишься, балда? — подала голос пани Текла, но не отважилась выйти из укрытия.
— Ищу меч пана.
Барушка, большая охотница до чтения, давно знала из книг, что герои носят не сабли, а мечи. Она была немножко влюблена в своего хозяина. Глядя, как он в полной парадной форме командует на площади гвардейским отрядом всего округа, она считала его героем и в душе прощала ему то, что дома он был похож на тихого цыпленка. Зеленоватые хозяйкины глаза, из которых сыпались злобные искорки, плотно сжатые губы, не проронившие ни единого ласкового словечка, наводили страх и на нее.
— Здесь сабли нет… Ты ее не найдешь! — кричала хозяйка за стеной.
— Да вот она здесь.
— Подожди, недотепа… Дай-ка ее сюда, — послышалось из каморки, и ключ щелкнул в замке.
«Ага, она хочет выйти… Ну нет, шалишь!.. Ничего ты не получишь, ведьма!» — пронеслось в мозгу Барушки, и в мгновение ока она с «мечом» уже была на лестнице, не слыша даже, как «эта выдра» кричала ей вслед: