Подлинное новаторство заключается не в том, чтобы быть впереди, а в том, чтобы идти вперед. Подлинное новаторство делает возможным или вызывает движение вперед. Причем приводит в движение широкий фронт смежных категорий. Причиной подлинного новаторства является неблагополучное положение вещей, а следствием - его изменение.}
Возникает вопрос: чем вызвано это топтание на месте? Чем вызвано это упорное нежелание отказаться от развлекательности, от опьянения? Чем вызвано это равнодушие к собственным интересам за пределами собственных четырех стен? Чем вызвано отсутствие дискуссии?
Ответ: На дискуссию надеяться нечего. Обсуждение существующего общественного строя, более того, даже обсуждение самых ничтожных его элементов привело бы немедленно и неудержимо к подрыву основ этого общественного строя вообще.
Мы видели, что опера, как и всякое вечернее увеселение, продается, а потому все попытки ее изменить наталкиваются на вполне определенные препятствия. Мы видим: это развлечение должно быть праздничным и порождающим иллюзии. Отчего?
Современное общество, так сказать, "немыслимо" без старой оперы. Порождаемые ею иллюзии выполняют общественно важные функции. Опьянение необходимо: его нечем заменить {"Жизнь, бремя которой возложено на наши плечи, слишком тяжела для нас, приносит нам слишком много страданий, разочарований, неразрешимых задач. Чтобы вынести ее бремя, нам не обойтись без болеутоляющих средств. Они существуют, пожалуй, в трех разновидностях: сильные отвлекающие средства, благодаря которым мы не придаем значения своим бедам; суррогаты удовольствий, смягчающие беды, и наркотики, дурманящие нас до бесчувствия. Нечто подобное совершенно необходимо. Суррогаты удовольствий, предоставляемые искусством, по сравнению с реальной жизнью иллюзия, но тем не менее психически не менее действенны благодаря той роли, которую фантазия играет в духовной жизни людей" (Фрейд, Неприятное в культуре). "Иногда именно из-за этих наркотиков огромные запасы энергии расходуются впустую, вместо того, чтобы пойти на облегчение людской судьбы" (там же).}. Где, как не в опере, человеку предоставляется возможность оставаться человеком! Все его мыслительные функции давно уже свелись к боязливой недоверчивости, обману других людей, эгоистической расчетливости.
Старая опера не только потому все еще существует, что она стара, а главным образом потому, что в мире, которому она служит, все осталось по-старому. Правда, не совсем. И в этом-то и заключаются перспективы новой оперы. Ныне уже можно задаться вопросом: а не находится ли опера уже в таком состоянии, при котором дальнейшие нововведения приведут не к обновлению этого вида искусства, а к его разрушению? {В опере "Махагони" это те нововведения, которые дают театру возможность поставить картины нравов (вскрыть тот факт, что и наслаждение и наслаждающиеся выступают как товар), и те, благодаря которым происходит моральное воспитание зрителя.}
Пусть "Махагони" в высшей степени кулинарное изделие, - как и всякая другая опера, - она тем не менее обладает уже и социально-преобразующей функцией: она подвергает дискуссии именно кулинаризм, она нападает на общество, нуждающееся в таких операх; она, так сказать, все еще прочно сидит на старом суку, но уже по крайней мере понемногу подпиливает его (нечаянно или намеренно)...
И все это новшества
Сделали пеньем своим.
_Подлинные_ нововведения подрывают основы.
5. ЗА НОВОВВЕДЕНИЯ - ПРОТИВ ОБНОВЛЕНИЯ!
Опера "Махагони" написана два года назад, в 1928/29 году. В последовавших за ней работах были предприняты попытки все сильнее выпятить поучительное за счет кулинарного. Иными словами, превратить средство наслаждения в средство поучения, а театр - из увеселительного заведения в орган гласности.
1930
НЕЧТО: К ВОПРОСУ О РЕАЛИЗМЕ
Очень редко удается испытать реальную действенность художественных методов. В большинстве случаев слышишь либо их признание ("Да, так, как ты излагаешь, это у нас принято"), либо же художественный метод испытывает на себе "удар" с какой-то стороны. Но вот небольшой пример удачного испытания метода.