Извозчик добродушно отвечал:
— Нет, это — дача, добровольно треснувшая…
Оказалось, что в данном случае трещина в каменной стене дачи произошла от сдвига почвы близ моря.
Первое знакомство с Думбадзе, начавшееся очень мирно, кончилось бурей.
— Садитесь, вы — наш интеллигент, — сказал Думбадзе. — Очень приятно с вами познакомиться.
Но когда я стал описывать ему желание привести в Ялту большое количество животных, (8 вагонов) и для этого должен сговориться с градоначальником, — разрешена ли мне будет сатира, — он нахмурился.
— Запретить сатирику смеяться, — сказал я, — это все равно, что отнять у музыканта скрипку.
— А у кого вы будете играть? — быстро спросил Думбадзе. И когда он узнал, что у Никитиных, то сразу переменил тон.
— Если вы позволите себе сказать что нибудь лишнее, — резко крикнул градоначальник, — я всех ваших свиней выброшу в море.
Я вспомнил о галошах околоточного, вспылил, вскочил со стула и сказал:
— Мои свиньи учат людей, как вести себя прилично, как не орать. Я вам не мальчишка.
Повернулся и ушел.
Вот первое мое знакомство с генералом.
III. Шутка
Приехав к Никитину в цирк, я рассказал ему о случившемся и уже собирался уехать во свояси, когда Гвоздевич привез от Думбадзе афишу, в которой было ясно сказано:
«Первый дебют знаменитого сатирика-шута со своими дрессированными животными».
Ничего не поделаешь, — я должен был согласиться и подписать контракт.
Здесь начинается история…
Животные приехали, и я решил употребить все силы, чтобы быть сдержаннее и окупить хотя бы взад и вперед дорогу.
Цирк ломился от публики…
Между прочими номерами мой сан-бернар Лорд ловил себя за хвост. При этом я всегда говорил:
— Лорд, поймай себя за хвост, но не оторви, а то будешь собака куцая, как наша конституция.
На этот раз, по-моему, такая невинная шутка, обратила на себя внимание властей.
Чиновник особых поручений передал Думбадзе мои слова. Думбадзе на следующий день приказал Гвоздевичу составить протокол, «обязав Дурова ни о хвосте, ни о конституции не говорить ни слова».
Протокол составили тут-же при публике и от меня была отобрана подписка.
Понятно, это заинтересовало публику, которая переговаривалась и ожидала от меня сегодня же ответа с арены и ожидала не напрасно.
Когда дело дошло до хвоста Лорда, я громко сказал:
— Думбадзе про хвост (прохвост) запретил говорить.
Гром апплодисментов и приказ всесильного генерала о моем выезде с первым отходящим пароходом.
Пароход в этот день опоздал, и я предполагал уехать позднее, но не тут-то было: пристава наняли карету и предложили мне сесть и отправиться на лошадях через Байдарские ворота.
Публика собралась у входа в гостиницу и, пока мы усаживались, — я, жена и собака, — читала посвященные мне стихи, бросала мне цветы и, несмотря на протест полиции, устроила мне шумные овации, далеко провожая меня по набережной…
IV. Что значит царская милость
Вторая встреча с Думбадзе произошла совсем при других обстоятельствах.
Николай II жил в Ливадии.
В Севастополе, на берегу у пристани, стояли мои звери. Пароход оказался переполненным и капитан отказывался принять мой живой груз.
Последнее свободное место на верхней палубе было занято перед самым почти отходом автомобилем эмира Бухарского. Случайно на пароходе оказался генерал Княжевич, который содействовал отправке моих зверей следующим рейсом в Ялту, меня же с моею женой устроил в своей каюте.
Дорогой, разговорившись со мною и видя мои опыты внушения собаке, Княжевич очень заинтересовался и намекнул мне, что может быть доложит об этих опытах царю.
Я не придал этому никакого значения и, когда приехал в Ялту и остановился в гостинице, то не решался еще открывать свой багаж и прописаться, боясь гласности. В конце концов решено было скрываться. Предварительно инкогнито, забыта ли история моей высылки Думбадзе.
Но вдруг внизу, в гостинице, на вторые сутки я столкнулся со знакомым околоточным надзирателем, который, увидев меня, крикнул с нескрываемой радостью.
— А вас разыскивает по всей Ялте Гвоздевич. И тут же телеграфировал Гвоздевичу. Скрываться дальше не было смысла.
Я с трепетом ждал решения своей участи. Через четверть часа к гостинице под'ехал на своей паре Гвоздевич и, увидев у под'езда меня, крикнул на всю улицу:
— Садитесь на первого попавшегося извозчика и немедленно отправляйтесь в Ливадию, в канцелярию князя Орлова. Я не буду следовать за вами.