Без свободы была бы невозможна любовь, потому что любовь – это совершенство свободы, без любви мы были бы только предметами, но не могли бы ответить на Божию любовь любовью, которую мы можем Ему дать или в которой можем отказать.
Как дивно думать, что таков Бог; что Он всё на Себя берет, что произошло от Его решения нас создать, что все последствия нашего греха Он берет на Себя и в Себе всё побеждает и нам дает свободу быть чадами Божиими, приобщиться Его Божественной природе, стать Его детьми. Как говорит Ириней Лионский, "в Единородном Сыне Божием, силой Святого Духа, стать единородным сыном Небесного Отца".
Вот в чем благовестие, вот что новое, никогда не слыханное, никогда не грезившееся, и что является не мировоззрением, не мечтой, а дивной, спасительной, преображающей реальностью. Когда будем читать Евангелие, вспомним слова Христа Спасителя: "Я делаю всё новым", – и действительно, весь мир стал новым, потому что нет ничего созданного, что в Нем не может узнать себя преображенным и обоженным. Аминь.
18 ноября 1990
О Евангелии
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Многим Евангелие почти что кощунственно представляется как книга грозного Божиего суда, требований Господних; но как далек этот образ от живого чувства, которое Евангелие вызывает в том, кто читает его впервые!
Когда из глубины растерянности, греха или горя приступаешь к Евангелию, оно раскрывается как книга радости и надежды: радости о том, что среди нас Господь, не далекий, не грозный, а родной, свой, облеченный в человеческую плоть, знающий из личного Своего опыта, что значит быть человеком; а надежда в том, что на каждой странице Господь требует от нас, чтобы мы были достойны величия своей человечности, требует, чтобы мы не смели быть ниже своего достоинства и уровня, не дает нам стать меньше, чем человек – хотя мы и грешим так часто, и недостойны бываем и себя, и Его. Какая надежда звучит в том, что Христос пришел грешных спасти и призвать к покаянию, что Он для грешных жил и умер, что к ним обращена Его проповедь; и какое откровение о Боге в этом образе Христа, воплотившегося Сына Божия!
Бог Ветхого Завета, Бог древних религий был Богом непостижимым, Богом страшным и, в Его святости, Богом недоступным. И вот в Евангелии раскрывается Бог доступный и простой – но какой ценой! Он стал человеком и через это отдал Себя во власть всей злобы и неправды земной. Он дал Себя на растерзание и на погубление; по любви к нам Он захотел быть таким же уязвимым, как мы, таким же беспомощно-беззащитным, как мы, таким же презренным, как мы бываем в глазах тех, кто верит только в силу и успех.
Вот каким раскрылся перед нами Бог. И Он нам открыл, что нет такой глубины падения, растерянности и страха, и ужаса, в которую Он до нас не сошел, с тем, чтобы если и мы в нее падем, мы не оказались бы одни. В Гефсиманском саду Он, в борении и ужасе, встречал не Свою, а нашу смерть. И в течение всей Своей жизни Он был именно с теми людьми, которые нуждались, чтобы к ним пришел Бог, потому что они потеряли к Нему дорогу. Вот Бог, в Которого мы верим, вот Бог, Который крестной любовью и ликующей, торжественной любовью Воскресения нас возлюбил, искупил и открыл нам величие человека и нашего призвания. Поэтому станем жить достойно того звания, к которому мы призваны, радуясь о том, что с нами Бог! Аминь.
Ноябрь 1975 г.
Пер. с англ.
Как читать Евангелие
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Меня часто спрашивают: как нам читать Евангелие, чтобы оно достигало не только до ума, но и до сердца, и так, чтобы оно не стояло всегда перед нашим умственным взором как осуждение, когда каждое действие Христово, каждое слово Христово, каждая Его заповедь осуждают нас в том, что мы не такие люди, которые поступают, как Он, думают и чувствуют, как Он, или выполняют то, что Он заповедал нам?
Из страха, из обескураженности мы ничего не достигнем; мы должны читать Евангелие так, как если бы Господь Иисус Христос пришел к нам как самый близкий друг, то есть как кто-то, кто заботится о нас больше всех других, кто не только вообще желает нам добра, но готов сделать все, именно все для нас, что возможно не только по-человечески, но и по-Божьи.