Но не просто было получить устойчивый газовый пузырь.
Для работы Хренову построили стальной бак в два человеческих роста высотой, с трубопроводами для быстрой смены воды, мощным подводным освещением и окнами-иллюминаторами, чтобы наблюдать снаружи, что творится внутри.
В этом баке Хренов и его помощники-водолазы отработали специальные обмазки для электродов, пропитанные водонепроницаемым лаком. Результаты сложных исследований были удивительно просты.
Надо было применять такую обмазку, которая плавилась бы немного труднее, чем железный стержень. Тогда на конце электрода остается венчик обмазки, на котором повисает устойчивый газовый пузырь, словно мыльный пузырь на раструбе соломинки.
Во время горения дуги от нее расходится оранжевое облако — это тонкие частицы ржавчины расплываются в воде.
От защитного пузыря фонтаном журчат пузырьки, так что кажется, что вода кипит.
Но дуга горит спокойно и устойчиво и может плавить и резать металл под водой почти так же быстро, как и в воздухе.
За эту работу правительство присудило профессору Хренову Сталинскую премию.
Значение изобретения профессора Хренова огромно.
Отныне пробоины кораблей и подводных лодок можно латать под водой, не заводя корабли в сухие доки. Открываются новые пути подводного строительства.
На гигантских водных сооружениях великих мирных строек коммунизма для подводной сварки открыт большой простор.
Дуга Василия Петрова зажглась в подводном мире, словно солнце, катящееся за горизонт, и впрямь погрузилось в глубины моря…
Когда грянула война, советские люди и электрическую дугу поставили на защиту своей родины. Не церковные колокола, как полвека назад, а броневые купола и танковые башни варила дуга Василия Петрова.
И не ударам колокольного языка, раскачанного глухим звонарем, должны были сопротивляться сварные швы, а ударам снарядов противотанковых пушек.
Пушки и мины предъявляли небывалые требования к прочности сварки. И тут выяснилось, что воздух, которым мы дышим, оказывается для шва отравой. Кислород и азот поглощались расплавленным металлом, и от этого металл становился более ломким и хрупким.
Изобретатели стали думать над тем, как оградить место сварки от доступа воздуха.
Но не только одна эта забота тревожила изобретателей.
Надо было резко повысить скорость сварки.
«Больше танков!» — требовал фронт. «Больше танков!» — звучал наказ народа.
На заводах всех стран мира сварка танков велась вручную, и это стало казаться таким медлительным и неуместным, как шитье гимнастерок ручной иглой.
В лабораториях и научно-исследовательских институтах развернулось сражение за прочность и скорость сварки. И сражение это выиграл один из полководцев научного фронта, профессор Е. О. Патон.
Он придумал машину, обгоняющую электроды Славянова и Бенардоса настолько же, насколько швейная машина обгоняет иглу швеи.
Электросварочная машина Патона и впрямь похожа на швейную. Словно нитка в швейной машине, непрерывно подается к машине проволочный электрод. На конце у «нитки» иголки нет. Вместо нее пылает дуга Василия Петрова.
Но самой дуги не видно. Она скрыта слоем флюса — порошка особого состава, сыплющегося из маленького бункера наверху. Замечательный способ сварки под слоем флюса придумал двадцать лет назад советский изобретатель Дульчевский.
Флюс плавится в дуге и застывает каменной коркой шлака, защищая шов от доступа воздуха. Флюс, как теплым одеялом, укутывает дугу, и от этого зной дуги возрастает и идет почти целиком на плавление металла: капли жидкого железа брызжут с проволоки дробной струей. Жар дуги велик, но не пережигает железо: одеяло из флюса не пускает ко шву кислород.
Головка машины резво двигалась вдоль стыка броневых плит; и когда вслед за ней сбивали зубилом корку шлака, то под коркой открывался блестящий, как ртутный ручей, гладкий и прочный шов.
Изобретатели Советской страны преображают технику, а новая техника преображает человека.
Поглядите на электросварщика, работающего на машине Патона.
То не согнутый в три погибели сварщик, в неослабной мускульной натуге кладущий стежок за стежком.
Это распрямленный человек — его поступь свободна и корпус прям. Строгая складка между бровей говорит о работе мысли. Он лишь изредка трогает податливые рычаги, сопоставив в уме показания стрелок приборов.