— Происшествий особых не случилось. Бомбили два раза. Товарищ был один из «Комсомольской правды». По фамилии Гайдар. Простоял со мной всю бомбежку. Лязгнуло ему по каске осколком. Ну а потом сказал: «Высокий у тебя пост, часовой. Стоишь между землей и небом. Я о тебе, напишу». И ушел.
Командный пункт полка. Командира спрашивает приезжий из штаба фронта товарищ:
— Где Гайдар?
Отвечает командир:
— Третий батальон переправился вот здесь и сейчас атакует деревню. Опорный пункт. Гайдар ушел с батальоном в атаку. Связи нет, и Гайдара нет.
Штаб армии. Приказывает командующий:
— Член Военного совета фронта приказал разыскать писателя Гайдара. По нашим сведениям, он в группе полковника Орлова. Группа в окружении в квадрате восемнадцать.
Докладывает командующему полковник-летчик:
— Самолет к Орлову вылетел в 14.00. На рассвете вернулся. Привез раненых.
Быстро спрашивает командующий:
— Гайдара?
— Гайдар вылететь отказался.
Что-то тихо говорит командующий. Переспрашивает летчик:
— Виноват, не расслышал, товарищ генерал.
Отвечает генерал сердито:
— Говорю, что и я отказался бы тоже.
Москва. Пионерский сбор. Девочка держит в руках письмо. В отряд его принесла жена Гайдара. Говорит девочка:
— Вот это его письмо последнее. Пишет, что выезжает на передовую и связь с ним будет прервана. И вот эта фотография Гайдара — последняя. Очень хочется, чтобы ожил Гайдар, снял каску, вытер пот со лба, поднялся на ноги. Не поднимется. Никогда.
Под Каневом на берегу Днепра много лет спустя я встретил пионерский отряд в походе. На отдыхе у костра я нечаянно задремал и сквозь сон слышал, как вожатая рассказывает ребятам о Гайдаре. Рассказывала она долго. Сначала читала наизусть гайдаровскую сказку о Горячем камне, про мальчика Ивашку и волшебный камень. Если такой камень разбить, можно жизнь начать другую и прожить ее богато и спокойно. А потом вдруг замолчала, подумала, что-то вспомнила, и я услышал рассказ о последнем гайдаровском бое. Сон пропал. Я слушал внимательно, запоминая каждое слово.
— Бой был в этом лесу. Партизан окружили. Две красные ракеты крест-накрест перечертили небо. У железной дороги остались вдвоем только Гайдар и боевой его товарищ, маленький разведчик Васька. В последний раз о чем-то задумался Гайдар, очень он любил задумываться и всегда придумывал что-нибудь хорошее. Совсем близко были немецкие автоматчики. И тогда Аркадий Петрович усмехнулся про себя, тихотихо.
— Слушай, Васька, боевой приказ, — сказал он вдруг суровым командирским голосом. — Поползешь по тылам к нашим. Передашь лейтенанту, чтобы к Днепру отходили. К дубу. Только скорей. Я задержу их ненадолго.
Не хотелось уходить Ваське. Он хоть и мал был, а все понимал.
— Товарищ командир, убьют вас.
— Убьют — похоронят, — ответил Гайдар. — Марш отсюда! Повтори боевое задание.
Повторил Васька: «Отходить к Днепру. Направление — на старый дуб у обрыва». Пополз. Остался Гайдар один. Проверил диск автомата. Сказал шепотом:
— Будешь жить, парень.
А сам подвинулся ближе к насыпи. Залег. Когда же показалась совсем близко дрезина с автоматчиками, приподнялся, подпустил немцев вплотную и длинной очередью полоснул в упор по врагам. Пустая дрезина пронеслась мимо. Васька услышал выстрелы, оглянулся, успел еще увидеть, как махнул рукой Гайдар, а потом один из немцев, раненый, выстрелил Гайдару в спину, и упал Гайдар рядом с серым горячим камнем.
Не выдержал Васька и вернулся. Изо всех своих силенок приподнял Гайдара. Последним усилием оперся Гайдар о камень.
Заплакал Васька:
— Товарищ командир, не умирайте!
А Гайдар уже бредил. Казалось ему, что нет рядом Васьки, а наклонился над ним Ивашка Кудряшка из той самой сказки.
Послышалось Гайдару, как сказал ему Ивашка:
— Камень волшебный, вот он. Жизнь начать другую можно.
Улыбнулся Гайдар, сказал вполголоса:
— Чудак. Я эту сказку сам написал… про себя. Мне другой жизни не надо.
И умер…
Я слушал рассказ, боясь пошевелиться. Девушка замолчала.
Кто-то из ребят промолвил серьезно:
— А что? Найти бы такой камень, и пусть бы жил человек сто лет. Писал бы книжки.
— Нет такого камня, — грустно сказала девушка. — Да и все равно, свою жизнь Аркадий Петрович на другую не променял бы. Попробуй, как он, проживи!
— Ну и что, — сказал мальчишка упрямо. — Ну и что, я попробую!
Его товарищи приподнялись даже на своих местах: вот какую штуку выдумал! Но глядели на дружка совсем не осуждающе. Сразу поняли ребята, что это не хвастовство, а почти что клятва.