В строю смущенно заулыбались: комиссар отгадал мысли бойцов и не дал этим мыслям завладеть людьми.
После привала отдохнувшие лошади пошли веселее. А может быть, возчики стали усердней работать кнутами. Короткая речь комиссара повлияла и на них. Мужики еще раз убедились: хлеб попал в надежные руки.
Глебка с Василием шли рядом с передней подводой.
— Слышь-ка! — обратился к ним возчик. — Комиссар-то у вас крутенек. У такого зернышко не пропадет!
— А ты думал! — ответил Василий. — Все до фунтика в Питер доставим…
— Доставите! — охотно согласился мужик. — Только б тут чего не заварилось…
— У нас ложки большие — расхлебаем! — беззаботно произнес Василий и, кивнув на топор, заткнутый у мужика за пояс, добавил: — А в случае — и вы поможите!
Шутливый тон Василия не понравился возчику.
— Пойми, об чем толкую! — сказал он. — О батьке Хмеле, что его отсюда недавно турнули… А ну как вернется?
— Не каркай! — прервал его Василий.
— На свою голову не каркают! — отозвался мужик. — Вернется — беда общая!… Ты думаешь, он вас порешит, а с нами христосоваться зачнет?… Всем потроха выпустит!
— Это кто ж такой? — недоверчиво спросил Глебка. Ему казалось, что возчик нарочно стращает Василия. Кто осмелится напасть на отряд? Да у них одних винтовок — двенадцать, а у бати — маузер. Он не хуже пулемета работает!
Мужик сплюнул и долго не отвечал на Глебкин вопрос, но потом все-таки глухо произнес в бороду:
— Унтер царский… Банду водит…
Батька Хмель держал в страхе всю губернию. Время было трудное. У Советской власти хватало врагов поопасней этой банды. Все, кто мог держать в руках оружие, сражались на фронтах гражданской войны. Этим и пользовался батька Хмель. Он посадил банду на коней и неожиданно появлялся то там, то здесь. Бандиты поджигали избы красных фронтовиков, убивали активистов, совершали налеты на мелкие железнодорожные станции, обыскивали пассажиров и забирали ценные вещи.
Незадолго до прибытия продотряда батька Хмель вывел свою банду на одну из станций. Не знал он, что как раз в это время там стоял воинский эшелон, следовавший на фронт. Красноармейцы встретили бандитов дружными залпами и долго преследовали их по глухим проселочным дорогам.
«Кавалерия» батьки Хмеля с трудом ушла от окончательного разгрома и притаилась где-то в лесной глуши. Последние недели о банде не было слышно.
Глеб Прохоров знал об опасности и был настороже, хотя виду не показывал и бойцов раньше времени не тревожил. Карты у него не было. Зато мужики отлично представляли дорогу и заранее предупреждали комиссара об опасных местах. Прежде чем въезжать в густой лес или переправляться по мосту через речку, Глеб-старший забирал с собой двух-трех бойцов и, опередив обоз, осматривал придорожную полосу леса и подъезды к мосту.
Но все пока было спокойно.
Когда до железной дороги осталось версты три, комиссар вздохнул свободнее и защелкнул коробку маузера.
Станция, к которой Глеб Прохоров вел обоз, называлась Уречье. За водокачкой к полотну железной дороги выходила из леса неглубокая речка с узким — в одну телегу — мостом. С другой стороны к станции примыкала Довольно обширная, ровная площадка.
День был базарный, и на площадке бурлила толпа. Товары лежали прямо на земле: творог в тряпицах, соленые огурцы в ведрах, ощипанные цыплята. Потерявшие ценность деньги не признавались. На базаре шел обмен. Пяток яиц отдавали за хорошую иголку. Коробок спичек приравнивался фунту масла. В большом ходу были соль и гвозди. За берестяный туесок соли давали мешок муки. А гвозди шли по весу: за фунт гвоздей — фунт сала.
На базар съехались крестьяне из окрестных деревень. Они привезли свое добро в надежде обменять на необходимые в хозяйстве городские изделия.
За базаром в тупике стояли три вагона, приписанные к продотряду. Пассажирский состав без паровоза виднелся у низкой деревянной платформы, забитой мешочниками. У входа в вокзал на стене висел плакат, изображавший бородатого спекулянта с огромным мешком за спиной. Раскинув ноги, спекулянт сидел поперек железнодорожной колеи. Надпись поясняла: «Мешочник — злейший враг транспорта!». А под плакатом безбоязненно резались в карты четверо самых настоящих мешочников.
И это были не единственные представители армии мешочников и спекулянтов. Большая часть запрудивших платформу и вокзал пассажиров состояла из людей, решивших погреть руки на трудностях, которые переживала молодая Советская республика. Запах легкой наживы заставил их покинуть насиженные места, и серая волна мешков потекла по России. В края, богатые хлебом, спекулянты везли селедку, соль, спички. Обменяв их на муку и зерно, они возвращались в голодающие города и обогащались, получая за хлеб золото, хрусталь, фарфор.