«Вот, говорят, попал фронтовик в историю! Как же ты теперь вернёшься домой? Чего про войну-то рассказывать будешь? Иные побывали комендантами крепостей, другие — городов. А ты был комендантом… бегемота! Ребятишки засмеют!»
Смущается сержант: «Радист всему делу виноват. Наверное, тогда, в горячие дни, перепутал и доложил начальству: захвачен, мол, форт „Бегемот“. У фашистов ведь всё зверское: танк „тигр“, самоходная пушка „пантера“… Не мудрено запутаться!»
«Радисту война всё спишет, а тебе каково?..»
Долго так потешались, пока не вышел приказ начальника гарнизона наградить сержанта за сохранение ценного трофея именными часами.
Так закончил свой рассказ охотник в разодранной волком шинели.
— Вышел, значит, из положения сержант! — улыбнулись слушатели.
— Кто же это был? Не твой земляк? Наш мордвин, поди-ка, — и храбрый, и шутник…
Егерь ничего на это не ответил.
— Что-то подводы долго задержались, — сказал он, закурив. — Давно бы им приехать время. Снега, что ли, глубоки?
И достал из кармана именные часы. Тут все так и покатились со смеху:
— Так это же ты сам был! Ох и шутник ты, Мурашов!
— Какой же я шутник? Это война шутки шутит. Я ведь и потом от этого всё отделаться не мог. После войны всё о бегемоте скучал. Навещать его ездил.
— Это куда же, за тридевять земель?
— Нет, зачем же, недалеко… в Москву. За моим дружком отдельный вагон прислали и в зоопарк его с почётом доставили. Там и живёт. И зовут его Гансом.
— Ну и что ж, узнал он своего коменданта?
— Какое там! Вхожу я в клетку, так он на меня как зафыркал, затопал, словно бюрократ какой-нибудь. Вот, думаю, заважничал… Как же — его в Москву в отдельном вагоне привезли. Квартиру с ванной дали. За деньги показывают. Прославился! Где уж тут фронтовых друзей помнить.
— Ишь какой… Обиделся ты?
— Нет, зачем же? Обижаться тут не на что… Дело в том, что семья у него появилась после войны: бегемотиха и маленький бегемотик, на центнер живого весу. И как раз спал в это время малютка, когда мы вошли. Вот папаша-бегемот и запротестовал. Потом-то обошёлся. Ничего, репу из моих рук взял… А забавный у него сынишка — квадратный, толстый, весь в отца, и всё в бассейне купается… Издалека подумаешь: кожаный чемодан в воде плавает!
— И как же этого малыша зовут?
— Чемоданчик!
Вот и весь сказ, услышанный на охоте в мордовском лесу от смелого и умелого охотника, сразившего самого страшного и свирепого волка.
Весёлый плотник
Весёлый появился в колхозе плотник — дом за домом отстраивает и всё песни поёт. Когда бревна тешет, топором плясовой мотив выстукивает. Волосы у него с сединой, а глаза молодые. И седоватая борода задорно кудрявится. Всё время вцепляются в неё стружки.
Зелёная солдатская рубаха на нём выгорела от солнца. На спине соль от пота белым инеем проступила. А на груди блестят ордена и медали.
Видно, немало потрудился старый солдат в боях и походах.
— Дядя Пронин, а ты в фашистов много стрелял? — спросят его колхозные ребятишки.
— Нет, стрелять мало приходилось.
— А как же ты воевал?
— А я больше топором.
— Топором? Прямо по головам их, фашистов, да?
Посмотрит плотник в заблестевшие глаза мальчишек и улыбнётся в бороду:
— Да не головы — мосты я рубил. Война — хозяйство большое. Там не только стреляют, там всякой работы много. Кто к чему приставлен. Я сапёром был, мосты строил. Без мостов-то воевать нельзя. Без них ни туда ни сюда. Вот поначалу, когда немец нас попятил, рубили мы все мосты отступательные, бросовые. Так только, чтобы по нему войско перешло, а потом его сжечь либо сломать… А когда мы его погнали, тут уж пошли строить мосты наступательные, крепкие. И сейчас везде стоят. И на каких только речках наших мостов нет! Вот, например… — Плотник достанет засаленную, затрёпанную книжку, заменяющую ему бумажник, и начнёт перелистывать: — Бзура-река. Это в Польше. Мы через неё двухпутный мост построили. Или вот: Золотая Липа, с красивым названием река. Или вот: Банска-Бистрица. Это в Чехословакии. Или вот: Горынь-река — шумит, извивается, как Змей Горыныч. И каких только рек на свете нет! Много их нам до Берлина попалось. Построил наш батальон несколько сот мостов.
И вот через какие только реки ни строили — всё война идёт, а как дошли до одной речки, так себе, и неказистая речка-невеличка, а как через неё мост построили, так и война кончилась.