После наставления детей в этих основных истинах христианского учения на женщине-матери лежит также не менее важная обязанность доставить им также начатки реального или практического образования. Хотя под руководством матери остаются обыкновенно дети только до 10 или 12-летнего возраста, но в этом-то именно возрасте и важно положить твердую и правильную основу реального образования. Это неоцененное пособие для дальнейшего его развития. В ребенке весьма рано развивается уже множество различных способностей к реальному образованию; понятие, например, о форме и других чувственных физических свойствах предметов развивается уже в нем очень рано. Воспользовавшись этим понятием и приноровив к ним игры детей, можно положить уже прочное основание к образованию. Как близоруки наши воспитатели видно из того, что самый важный, самый сильный рычаг первоначального образования — детские игры — остается почти в совершенном бездействии в руках матерей и воспитателей.
Что казалось бы естественнее и проще, как не воспользоваться этой склонностию детской натуры к играм, и вместо глупых игрушек, портящих и детский вкус, и детское воображение, окружить их смышленными играми, которые бы послужили к развитию в них множества новых и необходимых для них сведений. Так, главные основания географии, астрономии, истории и арифметики, геометрии и натуральной истории можно бы было легко и играючи сообщить детям 7-10-летнего возраста. Стоило бы только изобразить в чувственных и привлекательных формах предметы, входящие в состав этих наук, и в течение самого короткого времени память и воображение ребенка без всякого ущерба и вреда здоровью во время игр были бы обогащены запасом самых разнообразных, привлекательных и необходимых сведений. Но для всего этого нужно, чтобы женщина-мать сама была знакома с главными основами этих наук, умела бы объяснить легко трудную их сторону, умела бы завлечь внимание детей, — а для этого опять нужен труд и занятие. Женщина, желающая из суетности блистать своими реальными сведениями в обществе мужчин и других женщин, называется в насмешку bas bleu[62]; но кому бы пришло в голову насмехаться, чей святотатный сарказм мог бы коснуться той женщины-матери, которая запаслась этими сведениями для распространена блага и истины в будущем поколении. Это значило бы смеяться над матерью, над святыней.
Ты видишь, прав ли я был, прося тебя заняться всем этим, и права ли ты была согласиться с твоим горячим, нежным участием на мою просьбу. Ты даже ее предупредила. Ты мой идеал, ты моя милая, несравненная Саша! — Что говорить о музыке, пении и других искусствах, возвышающих дух, образующих и мысль, и сердце, и вкус! А кто опять, как не женщина-мать, может заохотить детей к этим занятиям?
Вот, что значит трудись. Скажи же теперь сама, не завидна ли эта семейная, тихая жизнь, девизом которой будет служить для супругов: молись, люби и трудись. Какие сокровища земли могут заменить счастие такой жизни, так живо напоминающей другую, лучшую. Будем молиться, друг души, неоцененная, милая Саша, будем молиться, мой чудесный идеал, чтобы Бог дал нам Волю и Силу стремиться к достижению нашей идеальной цели — жить, молясь, любя и трудясь, и воспитать детей наших в этом же направлении, и, завещая им то же для будущих их детей: молитесь, любите, трудитесь.
Разобрав мой идеал женщины, можно подумать, что я требую слишком много, предаюсь мечтам и утопии, требую, чтобы женщина жила не для себя. Да, я требую этого. Но жить и трудиться не для себя составляет, по-моему, принадлежность идеала не одной только женщины, но человека вообще, т. е. женщины и мужчины вместе, — тот и другая взятые порознь, составляют только одну половину человека. Тебе, моему Идеалу, предоставляю составить теперь твой Идеал мужчины и заключу мое письмо на день твоего Ангела тем же, чем начал было письмо на день твоего рождения: