Отличительный признак этой гордыни — отрицание авторитета Церкви. Свое мудрование такие люди ставят всегда выше церковного учения, утвержденного от веков древних, начиная с Апостолов, раскрытого святыми отцами на Вселенских и Поместных Соборах, истолкованного в писаниях богомудрых отцов и учителей Церкви. Еретическая гордыня в своем самопревозношении не станет никогда справляться, как относительно того или другого предмета учила древняя Церковь, что писали отцы и учители Церкви, Богом прославленные; еретик не заглянет в историю Церкви, даже во всеобщую историю человечества, чтобы проверить себя: да не было ли раньше меня когда-нибудь такого учения, какое мне пришло в голову, и почему оно не привилось, не стало общепризнанною истиною?
И вот за такую гордыню, за такую самоуверенность, за такое презрение к Церкви, ко всему прошлому опыту человечества благодать Божия, не выносящая смрада гордыни бесовской, отступает от человека, и он предается на поругание сатане. Тогда сатана толкает его в ту бездну лжемудрований, в которой он уже загубил многие тысячи еретичествующих как в христианстве, так и вне христианства.
Одним из таких погибельных мудрований должно считать спиритизм. Этим богохульным учением в наше время увлекаются многие тысячи людей, даже верующих во Христа; его считают как бы новым откровением, тогда как оно старо, как вся цивилизация, которою так хвалится Европа.
Последователи спиритизма дерзко объявляют, что “спиритуалистический догматизм олицетворяет собою Царство Божие на земле и пропаганда его обновит человечество, уничтожит племенную и религиозную рознь и неприязнь”. “Спиритуализм, — амбициозно утверждают ярые апологеты его — нужно широко пропагандировать среди власть имущих, среди царей и священников... Всякий, выступающий против догматического спиритуализма, выступает против Христа”...
Вот до какой дерзости доходит лжеучение спиритов! Долг пастырей Церкви и всех верных ее чад обличать эту богохульную ересь, предостерегать от нее верующих, раскрывать всю ложь ее хитросплетенных мудрований и разоблачать того, кто руководит ею, прикрываясь чужим именем и преображаясь во Ангела светла. Не напрасно один исследователь этой прелести говорит: “Кто не знает спиритизма, для того он кажется смешным, кто с ним познакомится, для того он представляется таинственным, а кто всмотрится в него детально, пред тем он предстает явлением грозным, страшным”.
Довольно заглянуть в историю, чтобы убедиться, что это вовсе не “новое откровение”, а древняя прелесть сатаны. А для верующего довольно принять во внимание, что это лжеучение всегда распространялось там, где преобладало или язычество и идолопоклонство, или же еретические мудрования, хотя и на почве искаженного учения христианского. Как будто есть нечто, препятствующее развитию спиритизма там, где господствует святая православная вера. И это следует сказать не только о времени после явления на земле Христа Спасителя, но и о ветхозаветных временах.
То, что мы теперь называем спиритизмом, было в особом почете и входило в религиозный культ язычества, и строго было запрещено в среде правоверующего народа еврейского. Уже этого одного достаточно для послушного сына Церкви, чтобы отшатнуться от ереси спиритизма как погибельного лжеучения. В самом деле: знаменитые ученые, даже предубежденные против всего сверхъестественного, неопровержимо свидетельствуют о таинственном действии в явлениях спиритизма какой-то невидимой разумной силы, совершенно посторонней для лиц, присутствующих на сеансах. Никакими естественными способами нельзя объяснить таких, например, явлений, когда переносятся из другой комнаты в ту, где происходит сеанс, разные вещи, притом сквозь запертые двери; когда появляются во мраке, в две-три минуты, акварельные рисунки с невысохшими красками; когда льется таинственная музыка из-под пола, с потолка, из статуи, из сундука в то время, как нет никакого музыкального инструмента не только в доме, но и в целом квартале по соседству; когда сообщаются факты, происходящие в данную минуту за сотни и тысячи верст от медиума, и проверка их убеждает, что они происходили именно так, как описывает их медиум; когда “духи” пишут теми почерками, какими писали лица, коих вызывают; когда появляются писанные ответы на листах белой бумаги, запираемой в ящик или на помещаемых между двумя стеклами; когда слышатся голоса, говорящие, поющие, передразнивающие, кощунствующие, раздающиеся из разных мест комнаты; когда, наконец, являются призраки, запечатлеваемые фотографическими пластинками...