16 декабря
Атмосфера сгущается, пахнет войной. Что ж, пойдём бить ненавистных милитаристов, будем защищать и отстаивать светлое будущее и покой наших маленьких детей, – как у Маяковского? – чтобы «семь тысяч цветов засияло из тысячи разных радуг».
Вчера вечером по радио слушал, как Сергей Образцов делился своими воспоминаниями о Франции и рассказывал о народном певце Иве Монтане, передавались песни Монтана. Я получил громадное удовольствие. Это грустные и порой печальные песни о жизни, о любви, о расставании, о Париже песни-баллады, и как они контрастируют с нашими перлами: «Едет парень на телеге» и «Ой, цветёт калина в поле у ручья…».
31 декабря
Сколько сделано ошибок в жизни. Лучше был бы я пролетарием, получал стабильные деньги и никакие душевные нюансы меня бы не трогали…Утешаюсь, как всегда, стихами. Генрих Гейне:
Осенью стал комсомольским лидером учётно-экономического факультета (около тысячи студентов). Молодой отец, молодой комсомольский секретарь, бывший «вольный ветер» (так назвал себя Бальмонт), экс-стиляга. Чудны дела твои, Господи!..
Всё отлично? Нет, из рук вон плохо. Одна из записей в дневнике: «Надоел институт с его мизерными стипендиями. Вновь заколебалась почва под ногами. Снова хочется не жить…»
В декабре писал главы своего «Евгения Онегина». Только один отрывок:
30 декабря
У кого-то стоит ёлка, готовятся блюда, пекутся пироги, покупаются бутылки. А у нас в доме лишь два рубля, чтобы пойти завтра для дочки купить молоко. И всё. Масла нет. Есть немного хлеба и сахара. Конфеты и прочие сладости отошли в область несбыточных грёз. Словом, по песне: «Прощайте, скалистые горы!..» Съездил на Волхонку, там тоже безрадостно. Дядя Шура в больнице, Маша при двух детях без денег. Няня в детском саду, что за профессия!.. И снова мысли: надо было бы пойти в рабочие, в пролетарии, которые всегда хотят соединяться с другими пролетариями из «мира голодных и рабов» – «Весь мир насилья мы разрушим / До основанья, а затем…».
А я не захотел пойти в пролетарии и зарабатывать какие-то пролетарские деньги. Интеллигенция! Мне подавай институт со стипендией, чтобы в суконных штанах да в библиотеку Ленина читать Фейербаха с Марксом, – это я уже не цитирую 1954 год, а пишу в 2018-м, 29 сентября. Что я тогда мучился, отчаивался и переживал, – понятно. Я сам себя загнал в тупик. Но вот почему отчаивался Игорь Шмыглевский, непонятно. Успешный отличник, хорошо и опрятно одетый, хотя никаких подробностей его жизни не знаю. Только его стихи:
1955 год – Снова неспокойный и переживательный год. Пионерский лагерь с любовным романом
22/23 года, и крутился, как белка в колесе. Прежде чем приводить дневниковые записи, необходимо нарисовать общую панораму года. Учёба в институте сочеталась с тяжёлым бытом. Маленькая дочка из-за постоянного чиха-насморка была не в яслях, а дома, с ней сидели то мама, то тёща, то я, пропуская занятия в институте. Г.В. постоянно раздражалась и недомогала, а осенью у неё признали открытую форму туберкулёза. Ну, и я попал в больницу, правда, с другим диагнозом: воспаление лёгких. Безденежье и плохое питание. Маленькая стипендия, небольшая зарплата Г.В. (всего лишь лаборантка в Экономическом институте). Приходилось всё время что-то продавать из дома. Иногда немного подкидывал отец, но при этом призывал быть самостоятельным, и правда была на его стороне. Короче, кое-как выживали. Невесёлый статус: коекакер. В этом смысле немного спас пионерский лагерь: три смены за денежку.