* * *
Учись глядеть парадоксально
На зло с добром, добро со злом,
Открещиваясь моментально
От слов, что бродят за углом.
Стремись к иному совершенству,
Где все в узле переплелось,
Где сердце на пути к блаженству
О холод боли обожглось.
* * *
Я сам себе противоречу,
Люблю то завтра, то вчера.
Иду судьбе своей навстречу
Банальным росчерком пера.
Я слышу как порой полночной
Звук оттеняет тишину.
Как время легкое неточной
Строкой бредет опять ко сну.
И мир становится просторным,
Когда в движеньи сквозняка,
Я остаюсь под небом черным
Один на все свои века.
* * *
Я сквозь усталости стекло
В полночные миры гляжу.
А душу сном заволокло,
Стихами, что опять твержу.
Пульсирует вдали звезда,
И кровь пульсирует во мне.
Мы так похожи — нас беда
Соединяет в тишине.
И я готов идти сквозь мглу,
Сквозь тяжесть медленных часов,
Нанизывая на иглу
Отчаянья обрывки слов.
* * *
Вот тебе торжественная ода —
Крик ненужный в мире никому.
Сердце леденящая свобода,
Болью обжигающая тьму.
Вот тебе безвестные болезни,
Душу всю прошедшие насквозь.
Ты в томах бесчисленных исчезни —
Сам с собою разошедшись врозь.
Ты устал от бед и безобразий,
Что какой-то идиот назвал
Самой сбывшейся из всех фантазий —
Жизнью, неизбежной как обвал.
Вот и окончание романа —
За окном все тот же городок.
В мареве осеннего тумана,
Между никому не нужных строк.
Отголосок давешнего бреда
Ты припомнишь весело с утра,
Не заметив, как идет по следу
За тобою черное вчера.
* * *
Вся прелесть мира ладони,
Весь ужас жизни в глубине.
Ничто тебя уж не затронет,
Ты с ветром нынче наравне.
Летишь в пространства ледяные,
Где облака дробятся вмиг.
Где души, сумраком больные,
Упали в переплеты книг.
Нет ничего тоски дороже,
Она всегда с тобой была:
Скользила холодком по коже,
И понапрасну не лгала.
Теряется в ночных пределах,
Во тьме, подвластной волшебству,
Твой дух, уничтожая тело,
Стремясь к иному существу.
Ты снова складываешь числа,
И получается стена…
А где-то жизнь твоя без смысла
В сиянье переведена.
* * *
Из потусторонних состояний
Возвращаться очень тяжело.
Ломит лоб от всевозможных знаний,
Сердце давним льдом заволокло.
Так меня сквозь ночи пропускает
Боль, что ни о чем не говорит,
Вечность, что меня за грань толкает,
Что безумьем медленным горит.
Мир всех нас разрушит моментально,
Только ты в ладонь его возьмешь,
Глядя на него почти фатально,
Отсекая словом страх и ложь.
Нет у бесконечности рассвета,
Может быть, тоска всему виной.
Может быть, изменчивое лето,
То, что повернулось к нам спиной.
Боже мой, я напишу немало
В полуромантическом бреду…
Чтоб уйти из мира-кинозала,
Где столетья я кого-то жду.
* * *
Неуемною печалью полночь давится угрюмо.
Ледяными голосами завывает непогода.
Как и прежде, под завесой безобразнейшего шума,
Сны таинственно приходят тем же самым черным ходом.
Сны вторгаются в сознанье то безжалостным кошмаром:
Непонятным и размытым, но тревожным силуэтом.
То каким-то невозможным, бесполезным странным даром,
Или редкостною рифмой позабытого сонета.
Грустный шепот рвет на части очарованную душу,
Изменяя понемногу очертания фигуры,
Что в пространстве зазеркальном целый мир вот-вот разрушит,
Что глядит в тебя все время взором пристальным и хмурым.
* * *
Вяжет времени узлы
Ледяными спицами
Ночь, таращится из мглы
Звездными глазницами.
Я сегодня сам не свой,
Ведь в одно мгновение
Проплывут над головой
Тени озарения.
Я все думаю о том,
Как бы приспособиться,
Как во тьме построить дом,
Да чтобы не озлобиться.
Как бы отвести тоску
Смертную, похожую
На прижатое к виску
Дуло вместе с кожею.
Собирается не зря
Время величавое
Лишнего не говоря
В облако кровавое.
А иначе не сложить
Песню окаянную.
А иначе скучно жить,
Глядя в дверь стеклянную.