Белая туча, еще недавно бывшая Питером Октавианом, прошла сквозь черное облако, смешалась с ним, вихри закружились в поединке призраков, Питер обратился в пламя. Черный туман стал черным дымом, а когда ноги Октавиана коснулись земли, тень, вызванная отцом Малкеррином, исчезла.
Малкеррин потерял дар речи, но мысли опережали его действия.
«Все отменяется!» — мысленно закричал он.
От его страха братья Монтези и сестра Мария могли испытать острую боль, но ему было все равно.
— Оставьте все и немедленно присоединяйтесь ко мне.
Его ментальный зов не слышали те, кто оставался возле театра, но Малкеррин решил, что их пока лучше не трогать. Он не мог предположить, насколько серьезной была опасность, не понимал, с чем именно они столкнулись. Он огляделся, надеясь отыскать способ покинуть площадь, но снег шел все сильнее, и ему было плохо видно. Порождения дьявола вытащили автоматические пистолеты из-под костюмов.
— Спрашиваю еще раз, — спокойно повторил Октавиан. — Кто из вас хочет мирно уйти?
— Ложись! — крикнул Малкеррин своим солдатам.
Началось настоящее светопреставление.
В тени музея Коррер, сквозь падавший снег, Трейси Сакко и Сандро Риччи снимали эту войну.
Глава 28
Карнавальные костюмы уже превратились в лохмотья, ходули были сломаны, сорваны маски, открывшие испуганные лица Жители Венеции разбегались по домам, а гости города каналов, в том числе и добровольцы, искали укрытия. Они заполнили отели, рестораны и бары. Однако многих разбирало любопытство, побеждавшее страх: неужели началась война? А если началась, то кто воюет? Люди толпились на перекрестках и на набережных, возбужденно обсуждали происходившее, слухи стремительно разносились по городу.
Нашелся смельчак, решивший поговорить с отрядом черных солдат, вооруженных мечами и огнеметами. Он спросил их, что происходит в городе, но через минуту с криками вернулся обратно — черные солдаты молча отогнали его.
«Кто они? — хотели знать люди Венеции. — И где армия, где полиция?»
Небольшие костры, горевшие по всей Венеции, превращались в пожары. Даже когда солдаты Ватикана устремились к своему командиру, огонь продолжал бушевать. Загорелся дом Ганнибала, и нападавшие на Алекс и Меган бежали. Впрочем, далеко не всем удалось унести ноги. Девушки постарались вовсю, и одиннадцать солдат Малкеррина навсегда остались в доме.
— Что теперь? — спросила Алекс.
Сама того не заметив, она стала полагаться на мнение Меган.
Александра не могла забыть серию причудливых превращений, через которую прошла Меган после воскрешения. Алекс многое была не в состоянии понять, но решила подождать с этим.
Малкеррин никак не мог прийти в себя после вынужденного изменения плана атаки. Он отдал приказ залечь и создал магическое поле, чтобы защитить свое войско. Пули уже косили его людей, только пятнадцать бойцов оказались достаточно близко и успели спрятаться за щитом. Остальные падали теперь один за другим, многие побежали, ища укрытия в аркадах и переулках, кто-то решил, что лучше атаковать врага. Малкеррин видел, как тут и там Непокорные преследовали его солдат. Поняв, что им не убежать, солдаты приняли бой, обнажили мечи и приготовили огнеметы.
Лоренца, одна из воинов Ватикана, сражалась особенно смело, словно ускользая от ударов своего противника, одетого в яркий костюм. Ей даже удалось несколько раз полоснуть Непокорного мечом. Магическое поле позволило Малкеррину немного прийти в себя, и он с удивлением понял, что враги не используют превращение, как Октавиан.
И вот один из Непокорных вспыхнул пламенем, однако пламя у него было не таким, как у Октавиана. Только через мгновение Малкеррин понял, что Непокорный охвачен пламенем уничтожения — так горели Непокорные в пламени солнечных лучей. Тысячелетние суеверия, внедренные в сознание Непокорных, делали свое дело. Значит, не все Непокорные были уверены в себе так же, как Октавиан. А следовательно, если Малкеррину удастся заставить их потерять концентрацию, солнце их уничтожит!
Малкеррин поднял руки и начал творить заклинание перехода.
Первой серебристое мерцание воздуха заметила Эллен Куотермейн. Сквозь непрекращавшийся снегопад она видела, как всего в нескольких футах от нее формировалось странное зеркало. Эллен наслаждалась сражением, правда, оно было скорее односторонним, погиб только один Непокорный. Ее это очень опечалило. Он отвлекся и не смог сконцентрироваться на вере. Ей было очень жаль, а ведь она даже не знала его имени.