— Ты всегда меня будишь.
Сейчас Джеб совершенно точно знал, что не может без нее жить. Он почувствовал, как его мышцы начинают расслабляться, как его захватывает ритм несущегося по шоссе автобуса. Никогда раньше он не находил это покачивание сексуальным.
— Я весь день о тебе думал. И весь вечер, когда был на сцене.
Она вздохнула:
— А я чуточку ревновала, когда все эти женщины бросали розы и хватали тебя за ноги, если ты подходил к краю сцены. И швыряли тебе белье.
— Все это ерунда. — Он провел рукой по ее груди и животу, приподнял ночную рубашку с надписью «Кентукки», которая была теперь у нее любимой и прижал пальцы к теплой, упругой коже. В животе Сюзанны заворочался ребенок, и Джеб улыбнулся: — Чувствуешь?
— Даже слишком часто, — сонно улыбаясь, сказала она.
Он не должен упоминать о своей беседе с Дрейком. Это время принадлежит им.
— Это ведь хороший признак, правда? — сказал Джеб. — Значит, ребенок здоров.
— С ребенком все в порядке, — прошептала она, — и со мной тоже. Врач говорит…
— Врачи могут ошибаться. Даже Джон Юстас.
— С нами все будет хорошо, Джеб. — Сюзанна крепче прижалась к нему. Прикосновение ее ягодиц возбудило его еще больше.
Он погладил ее живот — погладил перед сном их ребенка.
— Я хочу тебя, — прошептал он. — Прямо сейчас. — Он просунул руку между ее ног, мозолистые от гитары пальцы царапнули нежную кожу. — Да? — спросил он. — Издав утвердительный звук, Сюзанна развернулась ему навстречу, и сердце Джеба пустилось вскачь. — Все в порядке?
Сейчас Сюзанна была на шестом месяце, ребенок уже начинал давить на грудную клетку, но, за исключением талии, она все еще казалась довольно стройной.
— Более чем.
Кто-то из парней заорал от восторга и хлопнул картами по столу, кто-то скрипнул стулом. Повернув голову, Джеб поцеловал Сюзанну в щеку, затем в мягкие и влажные губы, заставив ее застонать. Понимая, что они не одни, он закрыл ей рот ладонью и в то же мгновение вошел в нее, шепча цитату Шекспира: «Совершать старые грехи — новейший способ ведения дел». Автобус мягко подбрасывал их на ходу, помогая Джебу входить в женщину все глубже и глубже, пока наконец он не излил в лоно Сюзанны свои страхи и свою страсть. Экстаз все продолжался и продолжался, прорываясь наружу тихими стонами и перешептываниями. Джеб умолял Сюзанну — чего обещал не делать — выйти за него замуж.
Потом они тихо лежали в объятиях друг друга, покачиваясь на рессорах автобуса, и Сюзанна играла золотым кольцом в ухе Джеба.
— Сзади сильнее всего трясет. — Обхватив рукой ее грудь, Джеб лениво водил большим пальцем возле соска. — Я собирался переместить купе в середину, но теперь, пожалуй, этого делать не стану.
Сюзанна согласилась с ним, затем вдруг стала серьезной.
— Джеб, ты говорил с моим отцом? Во время остановки?
— Да. — Он положил ее голову себе на плечо. — Не беспокойся насчет Дрейка.
Повернувшись, она посмотрела на него, озаряемая в темноте проносящимися мимо фонарями.
— Я, собственно, не беспокоюсь. Он поступит так, как захочет. Я думаю о Клэри. — Сюзанна заглянула ему в глаза. — Что она испытывала, когда писала дневник? Когда тот человек ее трогал? Она ведь была тогда почти ребенком.
Он поморщился:
— Я тоже так думал, хотя Джон Юстас с этим не соглашался. Он считал, что она уже родилась взрослой. Я никогда ему не верил. Но потом не раз вспоминал то, о чем много лет назад старался не думать.
В темноте откровенные признания выглядели так же естественно, как занятия любовью, и Джеб понял, что никогда еще не был с кем-либо так близок, как сейчас с Сюзанной. Он уже получил представление о ее жизни с матерью и Дрейком; теперь он должен подробнее рассказать о своей жизни. Он вспомнил, как два дня назад ушел со сцены и плакал за кулисами; теперь, кажется, будет легче поведать тайну.
Он снова положил ее голову себе на грудь, чтобы Сюзанна не могла видеть его глаза.
— Когда я впервые заподозрил, что отношения Клэри с Диком Шериданом выходят за рамки приличий, то не знал, что делать. Она заявила, что он ее заставил, и я обещал себе, что если, когда я стану старше, он снова ее обидит, то я пойду к нему разбираться.
Сюзанна напряглась:
— И ты так и сделал?
— Да, когда мне было шестнадцать, — ответил Джеб. — Отца, конечно, снова, как говорила мама, не было дома. В ту ночь Клэри пришла домой, дыша перегаром, в порванной блузке и с синяком на руке. — От этого воспоминания его передернуло. — Я сразу побежал в город, в управление шерифа, где, как я знал, он дежурил.