К тому моменту, когда Накрин созрел для призыва, он уже лишился одной руки, как раз той, что сжимала посох, и теперь был вынужден отбиваться единственной оставшейся. И все равно он был невероятно смертоносен. Жреческий посох валялся посреди террасы, а Банри никак не могла выбраться из укрытия, чтобы подобрать его.
Имперка осторожно выглянула из-за колонны – дремора гнался за одноруким жрецом, а тот осыпал противника градом разрушительных заклинаний. Можно было только подивиться выносливости существа, явившегося из Забвения, он не только держался на ногах, но и не терял прыти.
Сгущались сумерки. Банри бросила взгляд на темнеющее небо: дремора наверняка скоро отправится восвояси, хорошо бы куда-то запропавший атронах Накрина убрался туда же. Волосы на затылке почему-то встали дыбом, имперка потянулась, чтобы их пригладить, и ощутила странное покалывание. Она, внезапно сообразив, обернулась – атронах нависал над ней, запах грозы бил в ноздри.
На сей раз она успела хотя бы выставить обереги, выронив Розу. Удар молнии швырнул Банри на стену, руки заныли, а в ушах зашумело от напряжения.
Атронах занес над загнанной в угол жертвой нечто, смахивающее на кулак, собранный из множества маленьких камешков, и вдруг развалился на части, одна из которых больно треснула имперку по макушке.
Некоторое время она стояла, прижавшись к камню, хватая ртом воздух и редкие снежинки, затем подобрала Розу Сангвина и отважилась выбраться на середину террасы.
Ни жреца, ни имперкиного дреморы там не было. С демоном хотя бы было понятно – он либо все же погиб в этом плане и вернулся к себе, либо его время истекло, и он опять-таки вернулся обратно. Банри рысью подбежала к валяющемуся жреческому посоху, пнув по дороге кучку какого-то праха, подобрала артефакт и огляделась. Накрин не спешил являться по ее душу.
Закинув собственный посох за спину, имперка направилась к постаменту. У самых ступенек она узрела кучу праха побольше вперемешку с тряпками и бронзовыми уборами. Венчала эту кучу железная маска, которую раньше носил Накрин.
Банри потребовалось довольно много времени, чтобы понять – это все, что осталось от жреца. Маленькая кучка рядом с посохом когда-то была его отсеченной рукой.
Имперка склонилась и взяла маску, может, ей самой пригодится. Она спрятала трофей в мешок, поднялась по ступенькам и воткнула посох Накрина в отверстие на постаменте. Огромный каменный круг за возвышением раздался в стороны, и в небо хлынул нескончаемый поток сияния. Банри смотрела в него около минуты, потом шагнула в свет и перестала быть.
====== Акт III. Глава 3. Совнгард ======
Вихрь из света закружил ее, вышибая дух из легких и слезы из глаз. Грудь сдавило, дышать стало почти невозможно, а сердце затрепыхалось, словно в приступе. Банри почувствовала, что вот-вот отправится на тот свет по-настоящему, и вдруг все закончилось. Ступни ее, только что парившие в невесомости, с усилием впечатались в твердую ровную поверхность. Банри не удержалась и повалилась на четвереньки, глотая воздух, будто воду.
Она подавилась очередным судорожным вздохом и закашлялась. Потом решилась открыть глаза.
Взгляд уперся в брусчатку под ногами, сложенную из голубовато-серого камня неправильной формы. Банри некоторое время таращилась, зачем-то пытаясь понять – материал поверхности от природы отдает в синеву, или это из-за освещения так кажется?
В спину дул стылый ветер. Банри спрятала голые руки под накидку, оберегая их от колючего снега, что стелился поземкой и заносил деревья вокруг. Она обернулась, ожидая увидеть окно на вершину Скулдафна или хотя бы еще один столб света, но с удивлением обнаружила, что позади – только сплошные скалы. Откуда же берется весь этот буран?
Долго всматриваться не пришлось – ветер слепил глаза, а снег впивался в лицо, как стеклянное крошево. Втягивая голову в плечи, Банри стала спускаться с возвышения по высоким ступенькам. По обе стороны проплывали какие-то статуи, жаровни, в пламени которых с шипением умирала поземка, и еще что-то, сильно напоминающее чьи-то огромные оголенные ребра, вкопанные в землю – каждое высотой с двух, а то и с трех Банри.
Поземка и ветер исчезли. Холод разом отхлынул, и накатила волна теплого воздуха. Банри ступила с камня на мягкую землю, успела увидеть по-летнему пышно цветущий луг под елями, чьи ветви не отягощены снегом, и тут ее резко замутило: голова закружилась, в ушах зашумело, а в глазах потемнело. Банри сделала неловкий шаг и повалилась в траву, отключившись еще до того, как ударилась о поверхность земли.
Мягкий ветерок шевелил выбившиеся из косы волоски и травинки, щекочущие лицо. Банри вдохнула запах молодой летней поросли и улеглась поудобнее, не открывая глаз. Трава была шелковистой, словно дорогая ткань, и совсем не кололась.
Банри снова начала проваливаться в сон, но вдруг неосознанно нахмурилась. Какая трава, если до того, как снег толком сойдет, еще несколько месяцев?
Она перевернулась на спину, распахнула глаза и на мгновение перестала дышать. Небо – опрокинутая темно-синяя чаша, усеянная звездами – вспенилось облаками, что закручивались в воронку, а из самой вершины купола изливался чистый свет. Более религиозный человек наверняка назвал бы его божественным. Сияние не слепило глаза, но смотреть на него дольше нескольких секунд было невозможно. Банри вытерла мокрое от слез лицо ладонями и села.
Она, озираясь, покрутила головой из стороны в сторону и уставилась прямо перед собой.
Здесь не было ни теней, ни крупных светил, но света все же было довольно, хотя по ощущениям были ранние сумерки. Вокруг простиралось лениво шевелящееся травяное море, из которого, будто острова, вырастали деревья, скалы, резные стоячие камни и высоченные статуи, изображающие неких существ в длинных мантиях с глухими, надвинутыми на лица клобуками. Сама Банри сидела на холме, к подножию которого сбегала вытоптанная тропа. Немного позже она пришла к выводу, что это старая-престарая дорога, когда-то выложенная грубыми булыжниками, от которых нынче осталось всего ничего.
Немногочисленные пожитки – меч, мешок с припасами и посох – покоились неподалеку рядком, будто кто-то специально укладывал. Банри нахмурилась. Она точно помнила, что мешок и клинок Болара висели за ее спиной, когда она спустилась. Потертая меховая накидка стесняла движения, Банри отстегнула булавки, скрепляющие полы, и сбросила одежду в траву. Ненадолго она застыла, прикрыв глаза и наслаждаясь ветерком, овевающим лицо. Ледяной Скулдафн почти позабылся.
На то, чтобы собрать имущество, ушло немного времени, Банри, додумывая мысль, споткнулась на последнем слове. Понятие «время» в этом… месте казалось бессмысленным, неубедительным, ненужным. Хотя эта явно старая дорога тому противоречила. Пристроив пожитки на спину, Банри начала спускаться по дороге.
В низине ее окутал невесть откуда взявшийся сизый туман, и видимость снизилась до расстояния в пару локтей. Банри озадаченно замерла, отмахиваясь от густой дымки руками, она готова была поклясться, что еще недавно никакого тумана здесь не было, по крайней мере, его не было видно с вершины ее холма. Она побрела вперед, глядя на дорогу. Та была довольно широкой, словно здесь то и дело проходили толпы народу.
Плащ, раньше бывший спальником, она оставила в траве, он был больше не нужен. Теперь Банри не ощущала ни излишнего холода, ни чрезмерной жары, боль от ожогов, обморожений и ушибов стихла. Она не чувствовала голода и жажды, словом ей было очень комфортно. Если это и есть посмертие, подумала она, помирать не так уж и страшно. Немного погодя Банри поймала себя на мысли, что очень хочет вернуться на тот холм и устроиться там на ближайшую вечность или две.
Где-то далеко впереди, в тумане, кто-то едва слышно вскрикнул, захлопали огромные крылья, и раздалось сердитое ворчание дракона. Мгла всколыхнулась, будто неспокойное море, и вновь стала лениво переливаться в низине. Банри замерла, втянув голову в плечи, зажав в кулаке обнаженный меч и рвано дыша. Плеск крыльев затих вдали, а она все переминалась с ноги на ногу, страшась сделать хоть шаг.