Банри быстро направилась к мосту, почти неосознанно втягивая голову в плечи. Алдуин мог бросить гоняться за душами солдат и отправиться на поиски ее самой в любой момент. Нужно быть наготове. Она то и дело озиралась, ожидая дракона, и уже почти дошла до остатков китового черепа, когда поняла, что посреди проема, образованного костями, кто-то стоит.
Это был огромный, по-настоящему огромный – ростом в пару Банри, полуголый мужик с темной шевелюрой и гладко выбритой физиономией. Одет он был в подобие юбки из кусков кожи, державшуюся на талии при помощи широченного пояса из непонятного металла, массивные браслеты и сапоги. На шее красовалось ожерелье, которое в Сиродиле древних времен назвали бы торквесом.
Смотрел здоровяк хоть и сурово, но вполне благожелательно, пока Банри, открывая и закрывая рот, набиралась духу и решимости для… То ли для беседы с ним, то ли для побега, она еще не определилась.
– Что привело странника в Совнгард, душ пристанище, достойным мертвым Шоров дар? – торжественно вопросил гигант.
– А… А ты кто такой? – пропищала Банри.
– Я – Тсун, тан и щитоносец Шора. Поставил он меня стеречь мост Китовой Кости и испытывать все души, препровожденные геройски встреченной смертью сюда, в чертоги Шора. Кого сочту достойным вступить в круг чести, там привечают радостно.
– А-а, понятно. – Банри откашлялась и склонилась на бок, чтобы увидеть темнеющую впереди махину. – Я бы хотела войти в… э… Зал Доблести.
Тсун сложил ручищи на могучей груди.
– Не тень ты, что обычно здесь проходят, но живая душа, что осмелилась вступить на земли мертвых. По какому праву ты хочешь войти?
Банри растерялась.
– Те, кто заблудился в тумане, просят сообщить об их судьбе в Зал Доблести…
Тсун поднял брови, и она поняла, что говорит что-то не то. Она лихорадочно соображала, что бы такое ответить, чтоб впустили, но ничего не приходило в голову. Шоров тан ждал, не шевелясь. Банри уже совсем пала духом, как вдруг дернулась, будто от легкого подзатыльника, и с ее губ сорвалось:
– По праву рождения. Я DOVahKiiN.
Голос был каким-то… не ее. Банри поднесла ладонь к горлу, но быстро овладела собой и вскинула голову. Тсун закивал:
– А! Давненько я не видел героя драконьей крови, ведомого судьбой.
Вон оно что.
– Так я могу войти?
– Живой или мертвый, по завету Шора, никто не пройдет по этому мосту, пока я не оценю его воинскую доблесть и не сочту достойным.
Банри похолодела от дурных предчувствий, а гигант, в подтверждение их, извлек откуда-то меч – из воздуха, что ли, ведь секунду назад он был совершенно безоружен! – и принял боевую стойку.
Справиться с ним не стоило и пытаться, ведь Тсун не был простым смертным. Банри увернулась от удара, едва не развалившего ее на две половинки, и вдруг разозлилась. Драконы тоже не были простыми смертными, а уж Алдуин… Додумать она не успела, Тсун вдруг решил продемонстрировать собственное мастерство Голоса.
Он рявкнул «FUS!», и Банри отлетела прочь, будто пушинка. Валяясь в траве и пытаясь набрать воздуха в легкие, она хладнокровно размышляла, отчего же верзила не Крикнул все три Слова, наверняка превратившие бы ее в отбивную. Видимо, не хотел, чтобы она тут навсегда осталась.
В Совнгарде она пришла в себя быстрее, чем на смертной земле. Банри вскочила на ноги и отшвырнула приближающегося Тсуна своей Безжалостной Силой, только в отличие от него, использовала Крик во всю его мощь. Пока здоровяк барахтался на краю пропасти, встряхивая головой, она подскочила к противнику, свободной рукой задрала массивный подбородок и со всей силы вонзила меч чуть левее яремной впадины, прямо под торк из серебристого металла. А затем отскочила в сторону, едва осознав, что натворила.
Крови было много. Тсун, словно не замечая, что из его груди торчит меч, медленно поднялся на ноги. Голову ему, впрочем, приходилось держать слегка в сторону из-за рукояти под подбородком. Когда он слегка развернулся, Банри увидела торчащий между ребрами сзади кончик собственного клинка и помертвела.
Тсун плавным движением извлек из себя оружие – кровь хлынула ручьем, – коснулся раны и столь же изящно швырнул меч окаменевшей Банри. Та неловко взмахнула руками, но поймать не сумела, и рукоять больно треснула ее по лбу.
– Неплохо, неплохо, – покивал Тсун, смахивая кровь с груди. – Достаточно коварно, но неплохо. Что ж, твоя мощь вполне велика. Достойно меня.
Банри подобрала меч, лезвие которого почему-то было чистым, и робко посмотрела на здоровяка. Он отступил с дороги к мосту и приглашающим жестом указал на кости:
– Давно уже живые не входили сюда. Да хранит тебя Шор на твоем пути.
Тсуново напутствие было куда как кстати. Мост из китового скелета висел над тем, что Банри могла назвать Великим Ничто, а идти-то предлагалось прямо по оголенному позвоночнику – шагать по крайне скользким и неустойчивым поперечным отросткам, цепляясь за остистые. Миновав несколько позвонков, Банри сдуру посмотрела вниз, и едва не задохнулась от ужаса. Зажмурившись, она восстановила дыхание и не сразу нашла в себе силы открыть глаза.
Зал Доблести, огромный и довлеющий над всем, возвышался далеко впереди, но от одного взгляда на чертог Банри стало лучше. Не отрывая взгляда от вотчины Шора, она зашагала быстрее, нащупывая стопами позвонки, а затем и вовсе перешла на бег.
Крепость приближалась. В ее тени стало совсем мрачно, будто наступила ночь.
Последние, самые мелкие хвостовые позвонки Банри преодолела прыжком и очутилась у огромных врат в Зал. Створки казались неподъемными, но когда она толкнула одну, дверь подалась с поразительной легкостью, пропуская ее внутрь – к свету, шуму множества голосов и восхитительным запахам жареного мяса.
====== Акт III. Глава 4. Драконоборец ======
Банри прислонилась спиной к двери, снова чувствуя, что попала туда, где ей не место. Она как раз прикидывала, не спуститься ли ей в зал, когда к дверям приблизился человек.
– Добро пожаловать, DOVahKiiN!
Банри уставилась на него, отмечая древний доспех, ужасно архаичный выговор, делающий речь почти непонятной, и то, что он поименовал ее на правильном драконьем языке. Воин был еще не старым, с окладистой, пшеничного цвета бородой и такой же шевелюрой, длинной и густой. Он не представился, но Банри уже поняла, что он из очень давних времен.
– Никто не входил в эту дверь с тех пор, как Алдуин поставил тут свой капкан для душ. По воле Шора мы вложили клинки в ножны и не пошли в долину темной мглы.
Банри после каждой его реплики требовалось время, чтобы понять, о чем речь, мало того, что слова были устаревшими, так еще и мешались с драконьими.
– Но трое ждут твоего знака, чтобы обрушить свой гнев на злобного недруга. Гормлейт бесстрашная, преданная битве; Хакон благородный, с тяжелой рукою; Феллдир Старый, провидец мрачный.
Итак, те, кто научил Банри Драконобою, готовы были выступить против Алдуина вновь. Она сошла по ступенькам – древний избранник Шора оказался выше ее на две головы – и робко огляделась.
Обитель, похоже, была больше внутри, чем казалась снаружи – залы, плавно переходящие один в другой, терялись в легкой дымке. Сквозь высокие не застекленные окна виднелись небеса Совнгарда.
В Зале Доблести топили по-черному – посреди главного чертога, прямо напротив входа расположился очаг, вроде тех, что обычно использовались в нордских домах, только местный, наверное, не нужно было чистить и заполнять свежим углем всякий раз, как прогорал старый.
На очаге жарились целые бычьи туши, а по обе стороны от него тянулись длинные столы уставленные посудой из чистого золота, полной разнообразных яств. На некоторых подносах могла с комфортом разместиться сама Банри, сколько такие изделия весят, страшно было даже представить.
Кругом бродили праздные толпы народа. Периодически тут и там вспыхивали драки, и к месту сражения тут же подтягивались возбужденные зрители. По окончании стычки противники отправлялись к гигантским бочкам, выставленным в соседнем зале, и наливались медовухой. И так без конца.