Зал Доблести казался мечтой не обремененного мозгами и амбициями смертного. Много еды, много выпивки, много свободного времени. Знай себе пей да гуляй без конца. Довольно скудный набор развлечений, который, кстати, озвучил один из бравых павших нордов:
– Хочешь пировать или петь? Что ищешь – битву, мед, дружбу или сказанья о славных делах? Войди в этот зал и согрей свою душу.
Не хватало только грудастых девок, но эти, возможно, появлялись в определенные часы.
Вернее, девки-то как раз имелись, только это тоже были воины, и размер кулаков у них не уступал размеру титек. Банри раз увидела, как какая-то белобрысая воительница одним ударом отправила в полет рыжего верзилу, сказавшего ей скабрезность. Немного погодя оба в обнимку уже направлялись к столам, ломившимся от снеди.
Вояки то и дело бахвалились какими-то давно позабытыми подвигами, особо смелые возмущались, что им не дают выйти из Зала Доблести и всыпать Алдуину. Банри только качала головой, слушая болтовню. На нее почти никто не обращал внимания, пока она бродила по бесконечным залам в поисках троицы, но иногда кто-нибудь предлагал насладиться гостеприимством Совнгарда:
– Выпей, Драконорожденная, за смерть и славу!
Но Банри помнила, что еще не умерла по-настоящему, потому прикасаться к местным напиткам и еде побаивалась. Мало ли что случится, если она поддастся искушению.
Однажды она поймала на себе чей-то заинтересованный взгляд – какой-то одноглазый мужик, восседавший за столом, таращился на нее уцелевшим оком, словно хотел дыру прожечь. Когда Банри подошла за пояснениями, тот склонил голову – или медленно кивнул – и проговорил:
– Благодаря тебе освобожден Свакнир, дурной поэт, но достойный враг, который заслужил мое уважение. Увы, он ныне пленен в гибельном для душ тумане. Одолей Алдуина, злой рок отступит, и тогда я смогу приветствовать его в этом зале как друга.
– Приветствовать – Свакнира, я надеюсь? – протянула Банри. – И разве не ты сам запер его в своем Упокоище?
Олаф насупился и схватился за ближайший кубок. Банри в первый миг показалось, что он собирается съездить им по ее физиономии, но покойный король просто захотел медку испить.
Банри отошла от стола подальше. Когда-то она мечтала, как наподдаст Олафу за Нуминекса, уморенного в Драконьем Пределе, но сейчас у нее не было желания размениваться на мелочи. Нужно найти Хакона с сестрицей и стариком. Партурнакс недоступен, а помощь в сражении с Алдуином ей очень понадобится.
Поиски осложнялись тем, что Банри плохо представляла себе, как сии герои выглядят. Вид из «окна» сквозь время на вершине Глотки Мира был откровенно неважный, нельзя было толком не то что лицо – фигуру и цвет волос опознать.
Банри расспрашивала встречные души о троице, но те либо пожимали плечами, либо неопределенно махали ручками:
– Они там…
Где это «там», было непонятно.
Банри решила вернуться к входу и расспросить того воина, что первым ее поприветствовал, но засмотрелась на душу в одеянии, смахивающем на одежды Седобородых. Воинов в подобном облачении здесь она еще не видала, тем более что Путь Голоса, в общем-то, не из тех, что ведут в Совнгард. Снедаемая любопытством, Банри приблизилась к покойнику со спины – хотела рассмотреть детали его робы, – а тот вдруг повернулся и уставился прямо на нее.
– Судьба гонит тебя, но ты идешь по своему пути, – тихо проговорил воин. – Выбирай мудро, иначе попадешь в сети зла.
– Я и выбираю. Стараюсь, по крайней мере, – пробурчала Банри. – Почему ты одет в мантию Седобородых?
Душа задумчиво провела светящейся ладонью по грубой ткани.
– Это одежда служителя Сестры Ястреба… Мне ее выпряла и сшила жена, и я носил ее в последние годы перед смертью… Разве эти… Седобородые носят такие же?
– А… Ну да. Может, не совсем такие, но очень похожие.
– Выходит, мои последователи не только учение мое переняли… – Он нахмурился. – Мои ученики все еще идут по трудной дороге, ибо Путь Голоса ни широк, ни легок.
Банри проглотила ком в горле и попятилась. Кого только тут не встретишь… Тот, кого раньше называли Призывателем Ветра, напутствовал ее уже в спину:
– Если сойдешь с дороги мудрости, не вернешься уже в Совнгард.
Когда она вернулась к входу, верзила, поприветствовавший ее, восседал во главе одного из столов в окружении преданно глазеющих на него вояк. Впрочем, когда Банри подошла к его лавке, он встал и с готовностью уставился на нее.
– Там есть трон, – кивнула она в сторону возвышения. – Где же хозяин?
– Пуст трон Шора, его лик слишком светел для смертных очей.
Банри задумалась: то ли Шор был тут, пока она не пришла, и покинул Зал Доблести, чтобы не умертвить ее ненароком одним своим присутствием, то ли его тут никогда и не было. Она встряхнула головой:
– Я не могу найти Феллдира, Хакона и Гормлейт. Где они?
Воин указал в сторону крыла, где высились гигантские бочки с медом, в которые при желании можно было запихнуть три дюжины человек, и еще место бы осталось. На ступеньках стояли трое: светло-рыжая женщина, плечистый бородатый мужчина с шевелюрой на пару тонов потемнее и еще один – в длиннополой одежде жреца Ястреба. Стариком Банри не смогла бы его назвать при всем желании, хотя волосы и борода его были седыми. Физиономии у всех троих были размалеваны зеленой краской.
– Наконец-то! Где ты ходишь?! – рявкнула Гормлейт, помахивая обнаженным клинком. – Мы видели, как Исграмор говорил с тобой, он обещал направить тебя к нам!
Банри выдавила несколько нечленораздельных звуков и взяла себя в руки.
– Он рассказал о вас, но не показал, куда идти…
– Ладно! Теперь мы сможем покончить с Алдуином – скажи только слово, и мы с легкими сердцами пойдем и сразим червя, где бы он ни был!
Банри привыкла к устаревшей речи и теперь понимала ее куда лучше.
– Он тут, неподалеку, – пробормотала она. – Когда я шла через низину, то и дело слышала, как он рычит там, во мгле.
– Туман Алдуина – не просто ловушка, – сообщил Феллдир, – эта теневая мгла – его щит и плащ. Но если мы соберем четыре Голоса, нашу общую доблесть, мы сможем развеять туман и вызвать его на бой.
– Я пробовала разогнать мглу Чистым Небом, но получалось не очень… Хотя, может, вчетвером действительно справимся.
Хакон качнул головой и негромко сказал:
– Феллдир мудр – трусливый Пожиратель Мира боится тебя, Драконья Кровь.
– С чего бы ему меня бояться? – криво улыбнулась Банри. – Мне разок посчастливилось выстоять против него – и только.
– Никому до тебя не удавалось выстоять против Алдуина в битве и заставить его бежать сюда в страхе за свою жизнь. Мы должны закончить начатое: разогнать его туман, Кричать вместе, а затем обнажить клинки в отчаянной битве с чернокрылым врагом.
Банри ожидала, что вот сейчас они начнут обсуждать план грядущего сражения, но не успела и рта раскрыть, а Гормлейт уже неслась к выходу из Зала Доблести, размахивая мечом и вопя:
– В бой! Пусть поля гудят от боевых кличей, от нашей нерушимой воли!
Ее братец и Феллдир поскакали за рыжей, Банри ничего не оставалось, кроме как последовать их примеру. Сопровождаемая откровенно завистливыми взглядами других душ, которым выходить не разрешалось, она подошла к дверям и выскользнула наружу.
Мрак сгустился, в Совнгарде будто наступила ночь, хотя видимость оставалась хорошей. Банри ступила на мост Китовой Кости, когда Феллдир – последний из троицы – спрыгнул на землю на другой стороне. Ощутив под ногами камень ступенек, она перевела дух и поискала соратников – те уже удалились к границе тумана, которая, похоже, стала ближе к мосту, будто Алдуин набрался сил, и его творение – тоже.
У моста незыблемо торчал Тсун, выглядевший свежо и бодро, будто его и не протыкали мечом недавно.
– На тебя ныне смотрит Шор, – прогудел верзила, когда Банри проходила мимо. – Срази Алдуина и разорви его сети.