Выбрать главу

Около середины октября в редакциях газет и в кулуарах палаты депутатов пронесся слух, что в ближайшие дни должен разразиться какой-то новый финансовый скандал. Я пытался разузнать подробности этого таинственного дела, но безрезультатно.

После бурного заседания палаты, во время которого резкая перебранка сменялась ораторским красноречием, кабинет Даладье пал на рассвете 24 октября 1933 года. Еще одно правительство споткнулось на попытке урезать оклады государственных служащих.

В ту ночь парижская полиция находилась в боевой готовности. Говорили, что государственные служащие и шоферы такси готовятся к массовой демонстрации перед парламентом. Префектом парижской полиции был в это время корсиканец Жан Кьяпп, которого Клемансо как-то назвал «самым ловким шпиком Франции». Левые его ненавидели.

Стоя у главного входа в Пале-Бурбон, где помещается палата депутатов, Кьяпп самолично руководил действиями полиции.

— Что ты здесь делаешь, Жан? — спросил его проходивший мимо депутат-социалист.

— Охраняю жизнь Даладье, — с подчеркнутой многозначительностью ответил Кьяпп.

В течение следующих трех месяцев еще три кабинета были сформированы и так же быстро свергнуты. Все те же лица, те же радикал-социалистские заправилы, все та же тесная компания каждый раз возвращалась к власти, с той разницей, что в каждом новом кабинете эти люди занимали несколько иные посты.

Преемником Даладье был Альбер Сарро, один из главарей радикал-социалистской партии — уроженец Юго-западной Франции, эпикуреец и стареющий Казанова. Он уже давно принимал активное участие во французской политике, и жизнь его была богата приключениями. В молодости его чуть не убили на Дуэли, в тылу страстей, разгоревшихся в связи с делом Дрейфуса. Впоследствии он отправился в Индо-Китай в качестве губернатора этой французской колонии. Там на него было совершено несколько неудачных покушений. В дальнейшем, крепко окопавшись в руководстве радикал-социалистской партии, он стал партийным заправилой. И теперь, на закате его жизни, все большую роль в ней играли женщины.

Даладье сохранил пост военного министра в кабинете Сарро и продолжал делать авансы Германии. Однако планы Даладье о сближении с фюрером едва не были пресечены в самом начале. Депутат партии националистов, Жорж Мандель, бывший во время мировой войны правой рукой Клемансо, в речи, произнесенной им перед своими избирателями, разоблачил тайный рост вооружений национал-социалистской Германии. Примеру Манделя последовала самая распространенная во Франции утренняя газета «Пти паризьен», напечатавшая ряд статей с данными об объеме вооружений в Германии.

(Впоследствии эта газета присоединилась к лагерю «умиротворителей».) Даладье в спешном порядке отправил в Берлин графа де Бринона. И вот в ноябре 1933 года граф вернулся во Францию с посланием от рейхсканцлера Гитлера, дышащим «лаской и теплом». По просьбе Даладье, газета «Матэн», влиятельный орган французского стального треста, напечатала это послание. Эффект был потрясающий.

Граф де Бринон предпослал своему интервью с Гитлером следующие слова: «Я подозреваю, что честолюбивое желание герра Гитлера — быть тем человеком, который от лица Германии достигнет соглашения с Францией. Если в его книге «Mein Kampf» и выражена ненависть к Франции, следует помнить, что книга эта была написана в то время, когда герр Гитлер страдал в тюрьме. С тех пор он сильно изменился». Вот что Гитлер поведал графу: «Я убежден, что как только будет разрешен вопрос о Саарской области, являющейся германской территорией, не останется абсолютно ничего, что могло бы помешать сближению Франции и Германии... Я много раз повторял, что судьба Эльзас-Лотарингии окончательно определена и что мы не претендуем на нее... Те, кто говорит, будто я хочу войны, оскорбляют меня. Я не такой человек. Война! Она ничего не разрешит. Она может только ухудшить положение вещей. Война означала бы уничтожение наших рас — лучшего цвета человечества, и привела бы к торжеству коммунизма».