Вот почему, несмотря на то, что, по мнению полковника де ла Рока, все преимущества были на его стороне, Лаваль протрубил отбой. Годовщина «дня перемирия» прошла в крайне напряженной атмосфере, но без каких-либо серьезных инцидентов. Фашистские организации проиграли еще один раз.
Считаясь с настроением избирателей, конгресс радикалсоциалистов решительно высказался в пользу «мощного сплочения всех сил страны, твердо намеренных преградить путь врагам республики». Казалось, что кабинет Лаваля погиб.
Но его спас сюрприз, преподнесенный Лавалем палате депутатов. Во время горячих дебатов баскский депутат Жан Ибарнегарэ, парламентский представитель «Боевых крестов», выступил с заявлением, что его организация готова разоружиться, если то же самое сделают военизированные организации левых. Этот жест был рассчитан очень удачно. Все ожидали, что Ибарнегарэ набросится на левых с безудержной, яростной бранью. Это была его обычная манера. Вместо того он выступил с совершенно неожиданным предложением о перемирии.
Тотчас же после его речи Леон Блюм от имени социалистов и Морис Торез от имени коммунистов заявили о своем согласии на это предложение. Они действовали без всякой хитрости, без всякой задней мысли. У левых не было никакого оружия и никаких военизированных организаций. Что же касается «Боевых крестов», то они, разумеется, и не подумали сдать свое оружие властям. Но театральный маневр Ибарнегарэ влил новую жизнь в лавалевский кабинет.
Перепалка между Англией и Францией по вопросу об Абиссинии вступила тем временем в новую фазу. Обе державы старались свалить друг на друга ответственность за банкротство Лиги наций. Лондон поставил Лавалю вопрос в упор: может ли английский флот, если он подвергнется нападению в Средиземном море, рассчитывать на помощь французского флота? Ответ Лаваля был «слишком многословным, чтобы его можно было принять за «да». Но в то же время его нельзя было толковать как «нет».
Эта дипломатическая игра закончилась после парламентских выборов в Англии. Лондон обратился к Лавалю с предложением, чтобы обе демократические державы Запада наметили план посредничества с целью прекращения итало-абиссинской войны. Но этот план, по существу, полностью отдавал Абиссинию на произвол Муссолини. Большая часть Абиссинии должна была отойти к Италии, а в остальных районах Италия получала экономические преимущества. Это давало Муссолини возможность проглотить остатки Абиссинии, когда ему заблагорассудится.
План разрабатывался под покровом тайны. Нельзя было разглашать ничего, пока Муссолини не даст письменного согласия, ибо тогда и негусу Хайле Селассие, который попадет под жесточайшее давление, не останется ничего другого, как принять предложенный план.
Предполагалось опубликовать план только после того, как на него согласятся обе стороны. А тогда, сколько бы ни возмущалось общественное мнение, сделка будет осуществлена.
Хор был до такой степени уверен в успехе, что поехал отдыхать в Швейцарию. Лаваль сидел в Париже, с нетерпением ожидая ответа из Рима.
Но все тщательные расчеты были опрокинуты двумя французскими журналистами. Пертинакс и Женевьева Табуи опубликовали план Хора—Лаваля до ответа Муссолини. Лаваль утверждал, что они получили информацию от одного из высших чиновников французского министерства иностранных дел. В журналистских кругах считали, что секрет сознательно выдал один из собственных министров Лаваля. Ходили также слухи, что Муссолини сам позволил этим сведениям просочиться в печать. Таким путем он хотел отомстить за санкции, которые крайне раздражали его, хотя они и были неэффективными и применялись весьма слабо.