Восторженные реляции о победе мятежников под Мадридом пришли в столкновение с трезвой действительностью. Продвижение войск Франко было приостановлено у ворот Мадрида несколькими тысячами человек испанской народной армии и добровольцами-интернационалистами при поддержке русских самолетов и танков. Одному предприимчивому французскому журналисту уже рисовался Франко, вступающий в Мадрид на белом коне. Это было почти за два с половиной года до того, как франкистская армия на деле проникла в город.
В конце 1936 года кабинет Блюма был на волосок от падения. Во время дебатов по испанскому вопросу коммунисты отказались поддержать политику правительства и воздержались от вотума доверия. Блюм огласил решение правительства предоставить державам оси действовать по их усмотрению. Он цитировал Меттерниха: «Я никогда не посылал ультиматума, не имея за собой достаточных вооруженных сил». В то время, когда он произносил эти слова, большие отряды германских войск уже были на пути в Испанию.
Новый год начался неожиданной вспышкой французской энергии, которая погасла так же быстро, как и возникла. Пока Ивон Дельбос был в отпуску, заместитель министра иностранных дел Пьер Вьено получил сообщение, что германские войска в количестве 6 тысяч высадились в Кадиксе в Испании. Они должны были быть переброшены через несколько дней в Испанское Марокко, граничащее с Французским Марокко.
После совещания с премьером и генеральным штабом (чьи секретные агенты подтвердили сообщение) заместитель министра вызвал к себе представителей французской дипломатической прессы. Он огласил эти сведения и предложил опубликовать их с очень решительными редакционными комментариями. В то же самое время французскому посланнику в Берлине было приказано сделать энергичный демарш германскому правительству, заявив, что Франция не потерпит присутствия германских войск в Марокко. Перед такой твердостью французов Гитлер отступил.
Германские войска были направлены обратно в Испанию. В объединенном коммюнике, подписанном Гитлером и французским послом, сообщалось, что никакой отправки германских войск в Марокко не предполагалось. Таким образом Гитлер сохранил видимость правоты и в то же время заставил Вьено отречься от своих слов. Немедленно вся реакционная пресса обвинила Вьено в намерении втянуть Францию в войну с Германией, для того чтобы спасти кровавый большевистский режим в Испании. Это была первая большая кампания правых против «fausses nouvelles»[3]. С этого времени ко всякой нежелательной для реакционеров статье левой прессы приклеивали ярлык «ложные сведения». Посол Франции Понсе, доверенное лицо Комитэ де Форж, несомненно не упустил из виду и этой стороны дела, когда он составлял свое коммюнике.
Для него самая мысль о существовании министра иностранных дел правительства Народного фронта, даже такого слабого, как Дельбос, была невыносимой.
За исключением эпизода с Марокко 1937 год прошел без всяких сенсаций для французской иностранной политики. Война нервов, с маленькими острыми ежедневными уколами, шла своим ходом. Гитлер ждал окончания испанской войны или, по крайней мере, решительной победы Франко как прелюдии к своему окончательному торжеству. Но неожиданно героическая защита Мадрида привела к тому, что борьба в Испании затянулась дольше, чем это предвидели державы оси. Два месяца тому назад желанный исход казался уже так близок, а теперь не видно было конца войне.
Главной мишенью атак правых в следующем году были Народный фронт и франко-советский пакт о ненападении.
Стратегия французских реакционеров заключалась в том, чтобы разбить коалицию социалистов с радикал-социалистами, а затем отделить социалистов от коммунистов.
Правые в этот период считали еще преждевременным создание «национального правительства» во главе с Думергом и Лавалем. Время еще не созрело для выставления на показ перед французским народом таких людей, как Лаваль. Появление дискредитированных, обесчещенных и презираемых людей перед судом общества укрепило бы все более распадающийся Народный фронт. Вместо этого правые предпочитали сначала провести «чистый» радикал-социалистский кабинет.