Он заговорил об этом в перерыве между мероприятиями.
– А, скажите, наверное, проще командовать теми людьми, с которыми уже прошёл столько времени и столько трудностей?
Капитан хитро хмыкнул.
– В принципе, ты прав, легче, когда личный состав насквозь видишь и знаешь, но ситуации разные встречаются. Вот, старшина, он обратился к прапорщику Голобородько, расскажи про Вано Гогричиани, как ты его воспитал!
– Да ладно! Мне, право неудобно. Я вроде бы хвалиться должен, да ещё в присутствии командира.
– Рассказывай, рассказывай. Ведь это всё правда, и заслуга твоя, что он исправно дослуживает.
«Повесть о мужском слове»
–Так вот, наш боец Вано всегда служил, как полагается. Всё добросовестно выполнял, что поручали, в самоволки… ни шагу, за всю службу. И тут прошедшей весной, когда ушли «дембеля», то он сам стал «дембелем» и первое, чем он это отметил – самоволкой. Мы его всей ротой искали всю ночь, бесполезно. А утром он пришёл, позавтракал и спать. Проспался, пообедал и вроде как на работу собрался, но на работе его не было. Опять исчез до утра. Так у него и пошло день за днем. У нас ведь «губы» нет, запереть его не можем. Ну не посылать же его в батальон в командировку для отбывания наказания!
Взводный с ним работал, замполит с ним работал, ротный тоже…
Ротный вставил свое слово:
– Да я ему морду набил за это, а он назавтра вновь в самоход подался. Мы-то поняли, что парень себе в посёлке бабу нашёл, вот и не может остановиться. По-мужски, я его понять могу: в двадцать лет дорваться до бабы, но ведь службу ему никто не отменял!
Рассказ продолжил старшина.
– Я вижу, что вся работа не помогает, вот я и решил сам с ним
поработать.
Спрашиваю у ротного:
– Товарищ капитан, разрешите мне с ним поработать, от Вашего имени. Жалко ведь парня, если вы его до дисбата доведёте за систематические самоволки. Ведь вопрос уже стоял оформить ему уклонение от службы.
Командир роты утвердительно кивнул.
– Тогда я, – продолжил Голобородьбко, вызываю Вано к себе в каптёрку и говорю ему:
– Вано! Мне командир дал разрешение с тобой договориться по-мужски! Ты должен выполнить одно единственное условие. Если ты его выполняешь, то до конца службы можешь свободно отсутствовать в роте, когда хочешь и сколько хочешь. А если не выполнишь, тогда извини! Будешь находиться в роте безвылазно, покидать её только на работы. Согласен?
– Товарищ прапорщик, а условие, какое я должен выполнить? Что-нибудь сложное?
– Нет! Совсем несложное. Простоять на улице пятнадцать минут.
– Простоять пятнадцать минут? И всё? И я свободен?
– Совершенно верно! Пятнадцать минут, и ты свободен!
– Согласен!
– А раз согласен, раздевайся!
– В смысле, раздевайся?
– В том смысле, что форму снимай!
Вано снял форму.
– Теперь исподнее снимай: рубаху, кальсоны, а трусы одевай.
Гогричиани выполнил и это.
– А теперь пошли со мной. И вывел его на улицу. А надо сказать, что уже наступило время гнуса, да и на дворе вечерело.
Я подвел его к забору и, расставив руки и ноги, привязал их к забору.
– Теперь время пошло. Простоишь пятнадцать минут, будет тебе обещанная свобода, повернулся и пошел в свою каптёрку, чтобы оттуда наблюдать за «казненным».
Представляешь! Я лишь вошел в каптёрку и закурил сигарету, чтобы время скоротать, как слышу истошный крик. Это кричал Вано:
– Товарищ прапорщик, развяжите меня, прошу Вас! Быстрее! Честное слово больше никогда не покину роту до самого дембеля!
Я возвращаюсь и вижу, что вместо тела солдата сплошное месиво из мошкары, комаров, всякие мухи жрут его, пауты гадкие! Они набились в волосы. Густо покрывающие его всё тело и жучат его беспощадно! Вообще я слышал, что эти твари всего за считанные часы способны высосать всю кровь из человека. Так это или нет, я не знаю, но когда увидел эту картину, то поверил на слово. Я быстренько освободил Вано от пут, и он как чумовой кинулся прямо в пожарный водоем отмываться от гнуса.
После того, как он обтерся и оделся, пришёл ко мне и сказал:
– Товарищ прапорщик! Я слово давал, я его выдержу. Можете передать ротному, что до конца службы больше в самоволку не пойду.
– И ведь своё слово держит! Вот, что значит честь горца! Никогда он не позволит себе нарушить данное слово!
* * *
Утром на улице было не -35, а все -38.
Комсомольского вожака провожать отправили лейтенанта Безьякова, командира одного из взводов. Ему было поручено, обязательно, дождаться «ракеты» и посадить старшего лейтенанта на неё, а если вдруг «ракеты» не будет, то вернуть его в роту.