В свете фонаря, попадающего в окно операционной, перед его глазами оказался гроб, стоящий прямо на операционном столе.
Андрей резко отпрянул назад, уперся спиной в дверь, и она захлопнулась.
Дверь была оснащена «хитрой» защёлкой, чтобы во время операции обезопасить помещение от попадания в неё случайных людей. Она защёлкивалась изнутри, а, чтобы открыть защёлку, нужно было повернуть ручку вначале вверх до упора, и только потом опустить вниз. Тогда замок отмыкался.
Пока Соломатин догадался, каким образом срабатывает замок, на его теле не осталось ни единого волоска, который бы не повторил действия своих собратьев с головы, а по спине пошёл такой холод, что легче оказаться голым на металлической трубе в разгар зимы.
Сколько он пробыл в операционной: пять секунд или полчаса, он даже под расстрелом не смог бы определить, но, только выскочив на улицу, он стал немного успокаиваться.
Войдя на крыльцо штаба, он там покурил на свежем воздухе, ещё больше успокоился и только тогда вошёл в дежурное помещение.
– Серёга! Я знаю, почему в части такая напряжённая тишина. Дело в том, что в медсанчасти стоит гроб! И солдаты этого явно пугаются. Так, что твоё сегодняшнее дежурство будет абсолютно спокойным, я уверен в этом, а сам пойду в кабинет и там, на стульях, постараюсь поспать.
– Ну, хорошо! Тогда я в медсанчасть с проверкой не пойду, а по остальным местам всё же обход сделаю.
Он надел шинель и, обернувшись к своему помощнику, сказал:
– Я в обход. Вернусь, ты пойдешь отдыхать, а я тебя потом разбужу, и ты меня сменишь.
Дежурный вышел на улицу, его помощник уселся на его место, а Соломатин пошел в свой кабинет.
Коридор штаба длинный, освещение отключено, поэтому ещё и очень тёмный. Дверь в кабинет – за серединой коридора. Там вообще ничего не видно.
Андрей на ощупь нашёл дверной замок, открыл дверь, переставил ключ внутрь и, придерживая ключ, чтобы тот не выпал из замочной скважины, спиной вошел в свой кабинет, предвкушая ночной отдых, замкнул дверь и автоматически выдернул из скважины ключ. Только в этот момент он повернулся лицом к кабинету…
В тот же миг всё его тело покрылось стоящими дыбом волосами, как иголками!
Весь кабинет был заполнен венками с траурными лентами.
Даже после того, как он сообразил, что кроме венков здесь больше ничего нет, его сердце долго не могло успокоиться.
Спать среди венков ему как-то не хотелось.
Он смачно плюнул, отомкнул кабинет и вышел в коридор.
Вернувшись в дежурку, он дождался возвращения Капустина.
– Ты что не спишь? – поинтересовался тот.
– Ты, правда, сильно хочешь это знать?
– Ну не то, чтобы прямо «сильно», просто интересно.
– Интересно? Тогда пойдем, покажу.
Подойдя к дверям кабинета, он так же на ощупь, нашел, куда вставляется ключ, медленно отомкнул замок, а потом резко открыл дверь.
От увиденного Капустина отбросило к противоположной двери коридора.
– Вот! Видишь? Ты хочешь там спать? Лично я не хочу!
– Ты знаешь? У меня место отдыха предусмотрено. Так, что ты делай, что считаешь нужным, а я пойду пару часиков отдохну.
Да! В этой ситуации тебе всё же легче, чем мне. А я мало того, что здесь напоролся на венки, так ещё и в медсанбате в комнате с гробом очутился, чуть не сдох!
После всех этих происшествий с гибелью солдат и подготовкой к их проводам, у Соломатина появилась первая серьёзная седина и начало скакать артериальное давление.
41. ПИР ВО ВРЕМЯ ЧУМЫ
Совершенно неожиданно для всех в эту сложную пору прозвучало объявление от прапорщика Сайчишина, что он собрался создать семью.
Сколько времени довелось наблюдать Сайчишина Андрею, так он, на месте любой женщины, ни за что на свете не стал бы связывать себя с этим человеком.
По складу своего характера он был отпетым хамом и по натуре –рабовладелец.
Ни один офицер второй роты не позволял себе такого отношения к личному составу, что позволял себе зам. командира роты по технике.
Никогда, никакие работы по улучшению жизненных условий солдат в казарме, он на себя не принимал, жёстко и в грубой форме отказываясь от приказов ротного.
– Мне и в парке работы хватает! – был всегда его ответ.
На самом деле он не выполнял приказы ротного по той причине, что высокомерно считал себя старшим (по возрасту так оно и было, конечно, хотя и незначительно), несмотря на то, что командир роты лейтенант, а он прапорщик. Для Сайчишина лейтенант – не офицер, что уж говорить о его отношении к солдатам.
Приходя в парк на рабочее место, он с кулаками кидался на солдат, если те не принесли ему новую пачку сигарет, причем купленных за их же счёт.