— Не бойся, Одон. Ты там, где должен быть.
Что бы это значило? Кому я должен? Не люблю двусмысленности и недосказанности. Простые вопросы требуют простых ответов, а не умножения загадок.
— Так в моем или нет?
— Если я скажу тебе «да» — ты поверишь на слово?
Она права. Теперь, когда вдруг известный своим портом город Петар оказался лишенным главной достопримечательности, я не поверю ни единому ее слову, пока не выкопаю в Болотной Пустоши завещанное мне золото. Но до того я постоянно буду сомневаться в том, что это возможно.
— Ладно, Хине. Оставим это до завершения нашего дела. Но потом я потребую от тебя…
— Договорились, — прохладная ладонь остроухой ложится на мою, слегка дрожащую. — А теперь нам нужно найти жилье.
Вот обязательно нужно ей проявить свои кровососские привычки! Поиздеваться над моим тощим кошельком! Жилье! Это легче сказать, чем сделать. Вряд ли ставки на проживание в Петаре сильно ниже, чем в Вайтре. Как бы не наоборот — все же рядом крупнейший порт, должно быть полно денежных иностранцев, да и своих купцов с деньжищами немало.
Вижу, как по улице плывет паланкин, возвышаясь над головами восьми носильщиков, и его украшенные жемчугом бока подтверждают мою догадку, вгоняя меня в совершенное уныние.
— На какие деньги? — плечи сами собой опускаются. — Того, что мы заработали охотой Иштвана едва хватит на одну комнату на пару дней. А нам еще нужно что-то есть, пить. Может быть, еще придется заплатить кому-то, чтобы подобраться поближе… ну, ты знаешь к кому.
— Продай зверей, — советует очевидное рассудительная Туату. — Нам они больше не понадобятся.
— Точно, зачем нам эти ишаки? — влезает Иштван. — Сделаем дело, а там! — он изображает какой-то непонятный жест, видимо, из своей прошлой жизни.
Здорово ему, он знает о том, что будет «а там». Но вот у меня уже имеются большие сомнения насчет всего. И прежде всего — насчет наличия у нас самого будущего.
— Тогда нужно найти рынок, — говорю обреченно. — Эй, уважаемый, подскажите, пожалуйста!
Отзывчивый прохожий детально рассказывает нам дорогу до рынка. Быстро выясняется, что здесь рынков целых четыре! Ближайший оказывается совсем неподалеку и до самого вечера я отчаянно торгуюсь за каждую оловяшку. Выручить за осла и мула удается в три раза больше, чем я заплатил за них в Ровнохолмье. В прежние времена такая сделка меня, безусловно, порадовала бы несказанно, но в нынешней ситуации добытых денег хватит едва ли на седьмицу очень скромной жизни.
Я делюсь своими сомнениями с остроухой, она прикрывает на несколько мгновений глаза, потом сообщает мне:
— Нам этого будет достаточно.
И я понимаю, что спорить с ней бесполезно — это будет спор с самим собой.
Хозяин дешевого постоялого двора, полная противоположность Тиму Кожанные щеки — желтая кожа на длинном лице Скайса — что за дурацкое имя! — натянута как на барабане и лишена единой морщинки. Хотя годков Скайсу прилично за тридцать. Росту в нем изрядно — он выше меня на две головы, хотя я сам никогда на малорослость не жаловался. Он сух и тощ. И характер у него склочный и мелочный:
— Подорожные завтра с утра сами отметите. Белья я вам тоже не дам, для вашей конуры под лестницей оно не положено. В комнате не жрать — мне не хватало еще потом за вами гнилые огрызки убирать. И это… — он зыркает на укутанную в балахон Хине-Тепу, — когда девку пользовать станете — чтобы тихо мне! Будут жалобы — пойдете под мост ночевать. Понятно все? Валите!
Мне не нравятся такие люди. Не на своем месте они. Не должен быть хозяин постоялого двора таким гадом. От этого дело страдает и мне совсем не хочется оставить ему лишнюю оловяшку за усердие. Впрочем, ее — лишней — у меня-то как раз и нет.
К тому же утром, в приемной у квартального главы выясняется, что отметки в подорожных решением Совета городских глав будут стоить нам половины оставшейся наличности! Это «открытие» ввергает меня в то тоскливо-дремотное состояние духа, что всякий раз наваливается на меня в момент неудач: хочется забиться куда-нибудь подальше, в какую-нибудь неприметную щель, и надежно спрятаться от неудержимого потока несчастий. Только вот что-то подсказывает мне нынче, что любое укрытие может стать первостатейной западней, из которой выбраться окажется куда сложнее, чем в нее попасть.
Одному Иштвану все происходящее по непонятным мне причинам нравится! У него на губах постоянная восхищенная улыбка, глаза блестят, голова вертится из стороны в сторону с регулярностью крыльев ветряной мельницы, а изо рта едва не течет струйка слюны: