— Я займусь этим, — серьезно отвечает Иштван.
— Успехов, — желаю напоследок и спешу в заведение Скайса.
Пока бегу к остроухой, в голове крутится занятный вопрос: на что пожертвовал храму деньги щедрый толстяк? Узнать бы. Третьему из Святых Духов молятся в том числе и за отсрочку визитов Анку. И если деньги пожертвованы именно на это, то выходит, что Третий моментально исполнил молитву толстяка, передав это золото в наши рук! Вот и думай после такого… всякое.
В нашем клоповнике тихо. На улице день и все обитатели разбрелись по своим делам. Но дверь в нашу комнатку, где оставалась Хине, почему-то распахнута настежь. Туату так неосторожно поступить не могла и я, предчувствуя недоброе, спешу войти.
— Ну что ты, красавица, — слышу с порога густой торопливый говорок, — что ты такая нелюдимая? Разве от тебя убудет, если ты обслужишь бродягу Тулла? Смотри-ка, что у меня есть…
Я не вижу, что он ей показывает, все пространство передо мной занимает широченная спина в дырявой рубахе.
— Наверняка не видела никогда такого красавца, а, детка? — довольно рыкает незнакомец. — Хочешь испытать? Хочешь, вижу по твоим прекрасным глазкам, как сильно ты хочешь это сделать! У добряка Тулла не заржавеет. Люблю таких стройненьких малюток. Давай-ка, детка, будь со мной поласковее и папочка Тулл будет к тебе необыкновенно добр.
Он не спешит применять силу, потому что знает, что с ним потом сделают кровососы, которым может пожаловаться несчастная жертва, но рассчитывает, что его габариты и наглость внушат жертве такой ужас, что ни на какие жалобы она станет неспособна. И всегда потом подтвердит, что добровольно поддалась на уговоры. Мне уже встречались такие добряки.
— Эй! — окрикиваю наглеца, — ты чего забыл в моей комнате? Мне Этих позвать?
— А? — он очень быстро разворачивается, подтягивает штаны. — Да ты что, паренек? Зачем нам Эти? Нешто мы сами не уладим свои дела? Сколько ты хочешь за час времени этой славной киски?
— Я хочу, чтобы ты убрался из моей комнаты, Тулл. И совсем не хочу с тобой разговаривать. Но я видел здесь неподалеку двоих черных. Кажется, им нечем было заняться.
Я спокоен, потому что в моем мире подобные разборки всегда заканчиваются одинаково: зло почти всегда отступает перед угрозой появления еще большего зла. Все боятся Анку и никто не желает с ними связываться без самого серьезного повода. А в мире Иштвана мы бы с этим громилой уже бы дрались. Вернее, он бы меня уже прибил.
— Да брось, малец! Неужели тебе деньги не нужны?
— Уходи, Тулл, если хочешь встретить завтрашний день.
— Да кто ты такой? — на его щетинистой морде написано недовольство, а в глазах скачут искры.
— Какая разница, Тулл? Этим поровну, кто я такой, им важно, что ты нарушаешь правила.
— Я тебе сейчас шею сверну и в канализацию брошу. И мне ничего не будет, — рассуждает мордатый Тулл. — Я так уже делал.
— Вот как? Тогда я, пожалуй, не стану этого ждать, а сразу пойду за остроухими? Ты не против?
Он цепко вглядывается в мое лицо, словно пытается запомнить его навеки, потом угрожающе произносит:
— Мы с тобой еще встретимся, сопляк!
— Наверняка, — улыбаюсь ему по-доброму и отступаю в общий зал, открывая громиле дорогу к отступлению, и одновременно сторонюсь волосатых загребущих лап, благоразумно опасаясь, что ему может захотеться исполнить свою угрозу.
Проходя мимо, он намеренно толкает меня в грудь мощным локтем, сопровождая действие настолько презрительной и надменной маской на морде, что мне становится смешно. И вот за таких уродов я собрался воевать с Анку и Туату?! Какой я глупец! А ведь этот тупой мордоворот даже не знает, что был несколько мгновений назад настолько близок к быстрой смерти, что теперь должен до своего последнего вздоха благодарить меня за чудесное спасение. Что его сила против Туату? Только позабавит недолго.
Хине-Тепу сидит на скамье у стены и не выказывает ни малейшего беспокойства.
Я прикрываю дверь и спрашиваю:
— Почему ты не убила его?
— Он ничего плохого еще не успел сделать, — голос ровный, ни волнения, ни страха. Да и откуда им взяться?
— А что он должен был сделать, чтобы ты…
— Перестань, Одон. Он этого не сделал. Где Иштван?
Я обстоятельно рассказываю ей все, что видел возле замка Морриг. Рисую на полу план и расставляю на нем точки — это черные Анку, стерегущие Сид Динт. Описываю карету, ту Сиду, что показалась нам в окошке…
— Это она, — подтверждает Хине-Тепу. — Младшая сестра Хине-Нуи.