— Одон? — она оборачивается. — О чем ты говоришь?
— Только что этот мальчишка Иштван застрелил двух разбойников оперенными прутьями! Никакими не стрелами — прутьями! Выпущенными из плохоструганной палки! Я это даже луком назвать не могу! А ведь я слышал, чем ты его одарила!
— Вот ты о чем… Это старинный обычай, человек Одон. — спокойно объясняет кровососка, — Если Туату нуждается в ночлеге в доме людей, то взамен мы одариваем их каким-нибудь несвойственным этим людям качеством. Тому, кто никогда не знал любви, даем возможность ее познать, тому, кто прожил жизнь без удачи — даем почувствовать ее на вкус, а тому, кто только начал жизнь и у него все еще впереди — даем какую-нибудь безделицу вроде умения стрелять из лука.
— А мне?!
— Что — тебе?
— Ты ведь ночевала в моем доме! В комнате! В той гостинице, которую я для нас снял! Почему я остался без дара?
Хине-Тепу удрученно склоняет голову, но я не могу понять, чем это вызвано? То ли она сожалеет об упущении, то ли досадует на мою глупость?
— Мы ведь враги, Одон? — внезапно спрашивает Сида.
— Ну… в общем — да. Наверное. Ведь если ты… вы войдете в число старших, то тоже будете жрать нас? Будете, — делаю очевидный вывод.
— Возможно, — кивает Хине-Тепу. — Может быть, так и не будет, но пока что все говорит об этом. Но если я твой враг и только необходимость вынуждает нас действовать вместе, то скажи мне, можно ли принимать дар от врага и верить, что он будет искренним и никогда не подведет?
Я затыкаюсь и сажусь на кривой табурет. В самом деле — чего это я разошелся? Подари она мне хоть свой платок — я бы каждую ночь стал ждать момента, когда он вдруг кинется мне на горло и задушит.
Здесь она права — на бескорыстие врага рассчитывать нечего. Это им, здешним недотепам, она желанный гость, а по мне так лучше бы издохла! И только надежда на то, что наше совместное предприятие поможет мне разобраться в причинах кровожадности Туату, заставляет меня день ото дня терпеть ее подле себя и забывать о том, какой клинок я прячу под одеждой. Ну и, само собой — надежда получить обещанное золото. Десять стоунов на дороге не валяются.
— Ясно, — говорю. — Пожрать есть чего? Весь день голодный хожу. Крикни своих… одаренных, пусть принесут чего-нибудь. Только чтоб с мясом. С утра травы этой наелся, брюхо набито, а сытости нет.
— Иштван, — говорит она так негромко, что даже я еле разбираю слово.
Но не успеваю сосчитать даже до пяти, как дверь распахивается и, прижимая шапку к брюху, на пороге застывает смотритель маяка.
— Что, высокая госпожа? — на лице написано такое подобострастие, что у иного жреца и при молитве не встретишь.
— Нам нужен ужин. — отдает остроухая приказ. — И чтобы мясо было.
— Так ведь, высокая госпожа, всем известно, что ваш народ мясное не ест!
Я едва не падаю с табурета! Туату мясное не едят? Надо же! А мои-то земляки ничего об этом и не знают! Анку, наверное, тоже те еще огородники?
Но теперь мне становится понятно, почему утром весь стол был завален сеном.
— Это не мне, — терпеливо объясняет Хине-Тепу. — Моему спутнику.
— А спутнику есть чем заплатить? — невинно интересуется смотритель.
Интересное у них разделение — пришли мы вдвоем, но отношение к нам очень разное. В моем мире так не делается. Хотя… я даже представить не могу, что было бы со мной, узнай кто-то из людей, что я вот так запросто брожу по земле вдвоем с кровосоской. Либо вознесся бы на недостижимую высоту, либо разговаривал бы только с собаками и лошадьми. Нет, не могу представить.
Достаю из пояса монету, верчу ее в пальцах:
— Есть. Заплатить я смогу.
Иштван-старший понятливо кивает и исчезает за дверь.
— Откуда у тебя это? — Хине-Тепу показывает длинным пальчиком на монету.
— В городе поменял, — отвечаю дерзко, дескать — не твое дело!
— Ты хочешь взять это с собой? Убивать Анку и нас?
— А что в моем желании выглядит неправильным?
— Один ты не справишься.
Мне странно ее снисходительное участие. Она будто играет со мной. Как кошка с мышью.
— Я найду тех, кто не струсит! Найму, заставлю, уговорю!
— Глупый человек Одон! Неужели ты думаешь, что сможешь собрать людей больше, чем было собрано двести лет назад прежними королями?
Здесь она, конечно, права. Даже сотую часть прежних армий мне не собрать. Но ведь тогда никто и не пытался убивать Анку серебром? Вот только несколько фунтов этого металла маловато будет для серьезного дела.