Кхуши, не сомневавшаяся в ответе, всё же радостно зажмурилась и улыбнулась, обнимая мужа. Но приоткрыла глаза, почувствовав чьё-то присутствие. В дверях стояла Анджали, занеся кулачок для стука. Вероятно, она слышала их разговор, по крайней мере его конец – это было видно по её глазам, в которых стояли слёзы. На красивом лице на миг застыло выражение острой молчаливой муки.
«Маленькая принцесса»…
А ведь прошло уже достаточно времени. Впрочем, про Шьяма Анджали давно и думать забыла, а вот тема детей и беременности до сих пор отзывалась в ней болью.
- Ладно, мне пора. – тоже заметил сестру Арнав, отстраняясь от жены. – Доброе утро, Анджали.
- Доброе, брат. – с улыбкой покачала головой она, придирчиво осмотрев его. – Ты выпил лекарство? – дождавшись утвердительного кивка, пропустила. – Это потому что жена следит, до женитьбы частенько забывал. Удачи на работе. Кхуши, я думала, ты уже собралась…
- Прости, Анджали, я проспала немного. – виновато поджала губы Кхуши. – Сейчас, только сложу все вещи и оденусь.
- Ничего, я подожду. – кивнула золовка и спустилась вниз.
У Кхуши при виде печали Анджали слегка испортилось настроение, поэтому она собирала сари и укладывала их в шкаф с куда меньшей энергией. Даже умудрилась зацепить какую-то коробку, которая упала от её неловкого движения, рассыпая содержимое.
- Ну вот. – укоризненно шлёпнула себя ладонью по темечку.
Собирая содержимое коробочки, она вдруг увидела большую тетрадку в твёрдом переплёте, которую тут же узнала. Это был её старый дневник.
«О богиня, как давно я там ничего не писала! – обрадовалась находке Кхуши. – Надо будет полистать по дороге».
Убрав его в сумку, а всё остальное в шкаф, она побежала одеваться.
…
На самом деле, это был не совсем дневник. Точнее, просто набор размышлений из разных периодов её жизни на разные волнующие её темы. Первые записи были насчёт школы, класса и предстоящих экзаменов – Кхуши завела эту тетрадку на последнем году обучения. Немного про водительские курсы и помощь в этом Джея - соседа, ненадолго вернувшегося тогда в Лакхнау к родителям. К слову, тогда Кхуши была в него влюблена.
«Внешне он похож на Салмана Кхана. – писала она. – И бывает очень добрым, по крайней мере ко мне. Кажется, я его очень веселю, иначе он был бы со мной таким же зазнайкой, как с другими. О богиня, почему он старше на целых десять лет?..»
Но потом Джей уехал, и детская влюблённость прошла. Зато сейчас Кхуши задумалась над тем, что по характеру Джей немного похож на Арнава. Тоже подчас был резок с окружающими, упрям и интересовался финансами. Кажется, у него даже зарождалось своё дело в Дели, поэтому он редко приезжал в Лакхнау и планировал впоследствии забрать родителей насовсем.
«Неужели мне всегда нравились такие, как мой тиран? – размышляла Кхуши. – Впрочем, это была моя единственная влюблённость до встречи с ним. И нет, такого, как Арнав, больше нет на свете».
Дальше шли заметки насчёт выпускного, который Кхуши отмечала с выступлениями, песнями и плясками. Немного про родителей и их магазин, а после уже сразу про возможную свадьбу Паяль. Сама Кхуши лишь один раз видела возможного жениха сестры, но он сразу ей чем-то не понравился, хотя на других производил благоприятное впечатление. Может, она и впрямь экстрасенс?..
Ну а дальше был один Арнав. Везде, в каждой последующей записи не обходилось без упоминания его имени. Точнее, сначала это был сноб, тиран, бессердечный зазнайка, потом АСР, и вдруг – кстати, раньше, чем можно было подумать – просто Арнав. Ну или мистер Арнав. Она писала, как волновали её его взгляды, его слова, поступки, случайные прикосновения, его запах, его… всё в нём. Чаще всего это было выражено в негативной форме, она жаловалась дневнику и закидывала тетрадку вопросами, как таких тиранов земля держит, но что-то ещё сквозило между строк. Что-то, что становилось всё более отчётливым, осязаемым из строчки в строчку.
То, как он впервые перед ней извинился, как волновался, подумав, что она попала в аварию, как он подарил ей браслеты, как они танцевали на свадебном конкурсе, разумеется, было расписано и прокомментировано с особой тщательностью. При этом Кхуши, захлёбывающаяся эмоциями, всё равно упорно пыталась убедить себя, что это ничего «такого» не значит.
Если бы бумага обладала собственным разумом и глазами – сложно даже представить, с каким скептицизмом она посмотрела бы тогда на Кхуши.
Немного повеселило то, что после страшного эмоционального излияния, наполненного отчаянием, гневом и чуть ли не ненавистью, касающегося их первой свадьбы, сразу следовало подробное и чувственное, практически дословное описание их разговора после Холи. Их первого признания.
«- Когда вы рядом, моё сердце бьётся чаще…
- Моё тоже, Кхуши. Наши сердца бьются как одно целое».
Она до сих пор могла по памяти слово в слово воспроизвести тот разговор, хотя и была изрядно пьяна, и хотя уверяла потом Арнава, что ничего не помнит. Интересно, а он соврал на этот счёт тогда?
Но самое интересное – в конце этой записи.
«Обещаю, богиня, что если мы когда-нибудь признаемся в подобном вслух и на трезвую голову, я… месяц не буду смотреть индийские фильмы и готовить джалеби».
«Оййй, зачем я это прочитала?.. – сокрушалась нынешняя Кхуши. – Теперь придётся выполнять, иначе богиня может вспомнить и обидеться».
Это и были последние записи – впоследствии она забыла про дневник. Не до того стало.