- Кэролайн! Душечка наша! Как я рада тебя видеть! – закричала вся на радостях Кэтрин и стала спешно спускаться по лестнице в гостиную: она бы побежала, если б смогла, – Кэролайн, здравствуй! – опять крикнула она, ожидая ответа.
На полпути она остановилась: сестра лишь подняла свои стеклянные, пустые глаза на Кэтрин и сказала: «Ну, здравствуй, давно не виделись». Это прозвучало так равнодушно, что у Кэтрин ком застрял в горле. Она неспешно села рядом с Кэролайн.
- Да, давно. Я скучала так по тебе, – процедила с опаской Кэтрин, не узнавая сестру.
- А ничего, что твоя семья тоже скучает? С ума сходит. Ты эгоистичная и легкомысленная, Кэтрин! – злобно бросила Кэролайн.
- Я… я знаю, что виновата перед всеми, но это мой крест, почему ты меня так осуждаешь? – Кэтрин негодующе скривила брови.
- Значит, тебе глупости делать можно! Вы только не осуждайте ее – святую! Ты даже вот сейчас хоть, когда забеременела, и то ничего не удосужилась исправить, сказать своей семье об этом.
- Кэролайн, да что с тобой?! – в слезах закричала Кэтрин.
- Извини мне мою резкость, но давай потом поговорим, – сухо ответила она и вышла из-за стола.
Когда Кэролайн ушла, Кэтрин так и не поняла, что за девушка сейчас сидела рядом с ней? От Кэролайн, которую она знала всю жизнь, не осталось ничего. Никогда кузина никого не осуждала, всех она жалела, всегда была веселой и ласковой к людям. Конечно, после завтрака Кэтрин себя успокоила, решив, что вдруг Кэролайн просто сильно за нее переживает, просто сорвалась: с кем не бывает? Но прошла неделя и она никак не могла подойти к сестре: она либо сидела печальная на крыльце часами, либо начинала раздражаться при разговоре, а чаще всего ее вообще подолгу не бывало дома.
Начало мая выдалось весьма приятным: теплая погода, правда, с дождями, но это не мешало, однако, тетушке перебираться изредка на чай в беседку у дома. Кэтрин сидела задумчивая и смотрела все время в землю или по сторонам.
- Милая Катюша, ты себя плохо чувствуешь? – обеспокоилась тетушка.
- Нет, со мной сейчас все хорошо… просто я не знаю, как мне с Кэролайн быть. Она такая замкнутая стала и раздражительная. Что с ней происходит?
- Оо… знала, что ты все-таки спросишь, – тетушка словно не хотела рассказывать, – послушай, давай я тебе чуть позже расскажу, так не хочется за обедом.
Кэтрин сразу поняла, что это что-то такое, о чем тетушка вообще почти ни с кем не говорила. Она всегда с трудом сдерживала слезы, когда разговор заходил о ее дочери.
- Зато я Елене отправила письмо, узнать, родила ли она. Письмо от нее мне утром пришло: она написала, что неделю назад родила девочку, но имя для нее еще не придумано… правда чудесно? Я так счастлива за сестру! – она обняла тетушку.
- Как славно! – выдохнула Элизабет, – сама ей сегодня тоже напишу, спрошу обо всем!
Кэтрин в целом нравилось у тетушки: покой и чистый воздух шли ее самочувствию только на пользу. Она подумала также, что за эти дни почти не говорила по-английски, даже с тетушкой: потому что та за столько лет уже привыкла всегда изъясняться на языке мужа.
========== 10 Глава. «Кэролайн» ==========
Люди зачастую имеют в жизни какого-нибудь своего, так сказать, личностного двойника. На его примере всегда можно подсмотреть, понять, к чему приведет тебя в жизни выбранная модель поведения, или же принципы, по которым живешь.
Такой была Кэролайн для Кэтрин. Так они с ней были всегда похожи грациозным очарованием, женственностью, непринужденностью, естественностью и легким отношением к жизни. Правда, в отличие от дерзкой Кэтрин, Кэролайн всегда была бесхитростна: не умела дать молниеносный ответ, который бы ввел собеседника в замешательство или обрек на поражение. Как часто во время детских игр в саду Елена с Кэтрин шутили над маленькой Кэролайн: пока та что-то рассказывала, вертя любопытной головкой по сторонам, близняшки хватались за руки и сбегали. Когда она понимала, что осталась одна, начинала рассматривать листву на деревьях и чистое небо, поднимая голову кверху. В одиночестве она кружилась и пела сама с собой.
Чаще всего в свете она просто молчала, но всегда весело и задорно смеялась. Она так же любила безудержное веселье, мужское внимание и все делать по первым эмоциям, не задумываясь о последствиях. Кэролайн влюблялась чуть ли ни каждую неделю снова. Не понимая, что может причинить кому-то боль, она бросалась с головой в новые чувства. Как-то пленил ее один молодой прапорщик – грубый на вид мужичина, почти звероподобный, с толстыми губами, длинными черными ресницами, окаймляющими карие глаза на загорело-грязном лице. Никак нельзя было бы понять, глядя на них, что нашла хрупкая и изящная девушка в этом животном. Свидания их случались чаще в трактире, где под гомон пьяных мужиков он сажал белокурую задыхающуюся от веселья Кэролайн к себе на колени и жадно льнул к ее мягким розовым губам. Их встречи продолжались так около месяца, пока прапорщик не потребовал от девушки нечто большее, но она испугалась, обиделась на него и убежала домой.
Поплакав пару часов, она успокоилась и отправилась гулять в сад. Только что закончился дождь, пахло душной землей и мокрой травой, свежесть охватила все ее лицо, девушка была так весела, что и забыла совсем уже про прапорщика. Она бегала по мокрому саду, смеясь и обнимая себя, казалось ей в эти минуты, что так будет вечно…
За оградой Кэролайн увидела, как у соседней усадьбы остановился роскошный экипаж, из которого вышел очень красивый мужчина в бежевом костюме. Его светло-пшеничные кудри отдавали золотым блеском на солнце, с лица не сходила какая-то на первый взгляд самодовольная, но если приглядеться, то весьма обворожительная улыбка. Все лицо его было гармонично, начиная от полных правильно очерченных губ, до густых светлых бровей, из-под которых немного мрачновато смотрели светло-серые глаза. Походка его была важная, но расслабленная, словно он никуда не торопиться по жизни. Весь в целом образ его – столь далекий от дикого, звероподобного прапорщика вызвал в Кэролайн жуткий интерес.
Вскоре она уже знала, что этого важного мужчину зовут Никлаус Майклсон, приехал он из Лондона к своему старому приятелю, что ему уже 35 лет, и у него есть в Лондоне свой заводик по производству хрусталя и стекольных изделий, он не женат и не имеет детей. Про него самого она слышала, что он серьезный и очень веселый одновременно. Клаус когда-то даже был приятелем с ее отцом, но во время его нынешнего приезда они все никак не имели возможности свидеться.
Теперь она посещала все балы, постановки, выставки и прочие мероприятия, на которых появлялся Клаус. Кэролайн надевала самые лучшие наряды, какие только можно было заказать в ту пору, всегда она старалась стоять ближе к его кружку, но никак не могла 17-летняя девочка привлечь внимание этого загадочного мужчины.*
Кэролайн и сама не понимала, что делает: ей и жутко было и любопытно, не задумывалась она ни о чем, как и прежде. Долго могла наблюдать она, как вертел он свой стакан с брэнди в руке, рассматривал его содержимое, задумывался о чем-то под всеобщий шум суетливых голосов и тиканье старых часов. Маленькая капля брэнди слетела с краешка стакана и села на его воротнике, вот его золотистая кудрявая прядь упала ему на лоб, теперь его серые глаза посмотрели на портрет Николая I , который висел в центре гостиной, и неподвижно замерли… Ничто не ускользало от ее пристального внимания.
Как-то на одном из таких вечеров Кэролайн сделалось дурно, она начала терять сознание, но тут вблизи себя, она почувствовала знакомый запах парфюма, затем услышала вкрадчивый приглушенный голос. Клаус быстро очутился подле теряющей сознание девушки. С разрешения ее отца он вызвался отвезти ее домой, чтоб уложить отдохнуть. В доме находилась прислуга, и родители не стали обременять себя излишним беспокойством.
Было около шести вечера, сентябрьское солнце начинало потихоньку садиться, лучи его стали ярко-огненными и скользили по поверхности земли. На руках Клаус отнес Кэролайн на софу, в гостиную. Когда девушка открыла глаза и увидела перед собой его встревоженное лицо, то была без ума от счастья и умоляла его остаться, говоря, что ей скучно здесь будет, а он такой важный гость, к тому же приятель ее отца. Они весь вечер шутили, гуляли вместе по саду и не могли наговориться. Кэролайн сразу же поняла, что перед ней образованный и умный человек, но что радовало ее больше всего, так это то, что Никлаус с ней не был высокомерен и не делал из себя второго отца, как это любят мужчины в его возрасте.