А в те время сыновья, пока с отцом жили, слушали, что он скажет, и не своевольничали. А по обычаю, лет до двадцати пяти не то что спирт, а и водку пили только с разрешения старших. Так вот и вышло, что Сергей и водку пробовал раз или два, а спирт пил впервой.
А мост вышел на славу, и простоял долго.
Весна и лето
Весной станица оживала. Все готовились к полевым работам, срочно подыскивались работники в найм, причем предпочтение отдавалась малолетним, конечно, там, где они могли справиться. Причины были простые – оплата труда и вечная нехватка рук. Взрослому надо было платить как минимум семьдесят копеек в день, а лучших работников можно было заполучить не меньше чем за рубль, а денег всегда не хватало. Ребенку обычно платили натуральной продукцией: хлебом, мукой, отрубями, мясными субпродуктами, смотря, как договаривались с отцом малолетнего работника.
Мальчишки, начиная лет с двенадцати, водили в поводу лошадей на поле, в то время как взрослый налегал на плуг позади, присматривали за скотиной: кормили, гоняли поить к ближайшим водоемам, которых вокруг станицы было несколько и все пруды искусственного происхождения. Эти необходимые работы они выполняли в самую жару, когда разгоряченные взрослые собирались на обед, где-нибудь в тени. А взрослые работали с раннего утра до позднего вечера, и потому обедали часа два-три.
Не принято было раздеваться догола – все лето ходили в штанах и рубахах, кто из покупной ткани, а кто из серой домотканой материи. По причине жары и пота рабочую одежду часто стирали, и редко кто из мужиков не снашивал за лето две рубахи, которые сопревали прямо на них. На голове чаще всего носили светлые войлочные шляпы от солнца.
Большинство сеяли пшеницу. Но Осыченковы предпочитали овес и ячмень, а также, сажали четыре-пять десятин картошки, обрабатывая, в разные годы, от восьми до пятнадцати десятин. Обходились своими силами, работников не нанимали. Разве что когда племянник выезжал с ними в поле, да соседскую девчонку звали присмотреть за малыми детьми Тихона.
Нянька
Соседская Марфушка была опытной нянькой, за что и пользовалась уважением. По обычаю, малолетние няньки еще и готовили, по необходимости и, само собой, питались с хозяйскими детьми. Это даже не считалось работой, и многие бедняки были рады спихнуть рот на сторону: девка-то что, известно – ломоть отрезанный, выйдет замуж и уйдет из семьи.
Евдокия, как правило, что-то давала Марфушке из еды с собой, зная, что там дома семеро по лавкам скачут, «мал мала меньше», да расспрашивают старшую сестрицу о том, что она сегодня ела. Хлеба многодетным семьям с малолетними детьми до нового урожая, как правило, не хватало. Так что по весне хозяйки примешивали, где овес, а где отруби. В этот период для многих жмых становился лакомством. Так что девчонка радовалась каждому пирожку, который приносила домой, раздавая их младшим детям, приговаривая: - «это от зайчика». Пирожки были громадного, лапотного, размеру: сантиметров тридцать в длину, один пирожок на всю сковородку…
Град
Однажды по весне поехали сажать картошку. Семья и семена поместились в два воза. Работали дружно, только с обедом затянули, старались закончить, так как начал заходить дождь.
- Дождь идет, так что поим коней, собираемся, а вечерять уж дома будем, а кому невтерпеж: пусть сухомятничает по дороге, - сказал Денис.
Племянник, четырнадцатилетний Володя, не раз уж ездил в поле с Денисом и его семьей. Он-то и повел поить коней в огромную лужу дождевой воды, собравшуюся от частых весенних дождей. Лошади шли охотно, сами хотели пить, и все прошло быстро и спокойно. Остальные ожидали уже сидя в телегах, когда вернется мальчик, и мужики запрягут лошадей.
Но порывы ветра становились все крепче, набежали темные тучи и из них посыпался град с голубиное яйцо. Грянул сильный ливень. Все кинулись под полсти, да под телеги. Град был редкий, но тумаки были тяжелыми. Володька растерялся, запаниковал, заметался под ударами градин. Какое-то время пытался удержать лошадей за поводья. Но где там! Побиваемые градинами лошади умчались, быстро скрывшись за пеленой ливня и свалив мальчишку в грязь.
- Сюда, Володька, - стараясь перекричать шум воды и грома, кричал Денис.
Но мальчик его не слышал. Он метался из стороны в сторону и практически оставался на месте. Тогда Илья сорвался из-под телеги, где хотя и было сыро, но град не доставал, и как был в портках и рубахе кинулся к двоюродному брату. Бежать было метров сто. На ходу он сорвал рубаху и, растягивая ее в руках, прикрылся ею от града. Но град его все же доставал. Обратно брели вдвоем, растянув рубаху за четыре угла и получая, хотя и не так часто болезненные удары. Бежать по полужидкой грязи было невозможно.