Вкруговую, через дамбу он обошел пруд и привел в поводу пару Митяя вместе с телегой, и повторил всю процедуру. Не раз он в полголоса интересовался:
- Дядько, ты как там живой? А вечерять здесь будем?
Но его вопросы оставались без ответа. Стало ясно, что придется ночевать здесь. Илья отправился с топором в жидкий лесок, видневшийся неподалеку, и часа через два притащил вязанку хворосту. Застал он Митяя все в том же положении.
Темнело, когда был готов суп и каша с мясом.
- Дядько, садитесь снедать, - позвал Илья.
И тут Митяя отпустило и прорвало:
- Утопить не смог, так теперь заморозить хочешь, ног я совсем не чую.
- Так вы поможете мне, и мы живо к костру, тут хорошо и ноги согреются, супчик горячий, тепло внутрь пойдет. Я вот тоже по пояс мокрый, покуда вас доставал. Вместе сушиться будем.
Митяй разошелся не на шутку:
- Ты дурак, и тятька твой дурак, потому как дурака воспитал! Какой же дурак в припуск коней поит. Приедем, я всем расскажу, как ты меня едва не утопил…
Крик продолжался долго.
Но когда Михай перешел на членораздельную речь и заявил, что Илья должен постирать его весьма пахучие исподние штаны, Илья наотрез отказался. Рассорились они вдрызг: старший настаивал, что Илья виноват во всем и снова перешел на крик. И так осерчал, что начал кричать, что пожалуется атаману. Илья не спал всю ночь – боялся сбрендившего напарника. Но к утру страсти улеглись, Митяй отстирал подштанники, позавтракал тем, что осталось с вечера, и они тронулись в путь.
Вторая половина дороги прошла без приключений. Многие дни они практически не разговаривали, вот только старшинство как-то незаметно перешло к Илье: он принимал решения, когда коней поить, где на ночлег становиться. Митяй молча,
делал то же, что и его молодой спутник. Доехали они до того поселка под Астраханью, куда Митяй и намечал, выменяли на свой товар соли и тихо прибыли в родную станицу.
Вечером за ужином отец велел Илье рассказывать все подробно. В целом он был доволен сыном: соли он привез даже больше, чем думал Денис, лошади и телега были в порядке. Вот только интересовало отца: с чего это Митяй с ним не здоровается.
Ну, тут Илья и выдал историю…
Смеялись до слез и смаковали разные моменты по многу раз. Ну, тут их можно понять: развлечений тогда у простого мужика было раз, два и нету. Когда отсмеялись, Денис велел сыну про подпорченные подштанники молчать, а про прочее сказал так:
- Если Митяй будет таким дураком и все растреплет, то ой как он пожалеет об этом. Языки у станичников длинные и острые. А если тебя кто спросит, как там дело было, так говори правду, как если бы мне рассказывал.
- А он, что напрочь себе палец откусил, - поинтересовался Петро.
- Нет, не совсем, но до кости точно дошло.
В первый же вечер Митяй напился в трактире. По пьяни его так прорвало, что он снова начал костерить Илью почем свет стоит. Ну, конечно, нашлись интересующиеся и сочувствующие… и, в тот же вечер вся история пошла гулять по станице. А Митяй, в попытке реабилитироваться, все же исполнил свою угрозу, крепко засевшую в его голове, и нажаловался атаману.
Когда наутро Илью позвали в станичную канцелярию, то послушать его объяснения собралась изрядная толпа. Илья пришел в сопровождении Дениса и Тихана. Все происходило спокойно: атаман спрашивал, а Илья отвечал. После некоторых ответов толпа давилась от смеха, даже атаман и его помощники, бывшие при исполнении, прятали улыбки в усы и бороды. Кончился этот суд тем, что атаман велел Митяю больше Илью не обзывать и не оскорблять, под страхом порки. Тот обиделся и начал спорить.
- Да ты сам во всем виноват, так-то ты был старшим! Ты и сам должен был делать все как следует, и парня тому учить, - заявил атаман, повысив голос. – А парень молодец, не растерялся и тебя вытащил и домой привез.
На том все и кончилось, для Ильи. А вот Митяю еще не один год вспоминали это чумакование. Бывало, кто-то из молодых шутников говорил ему:
- Слышь, дядько Митяй, говорят, что Илья Осыченков этой осенью чумаковать едет, да тебя собирается звать. Как, поедешь?
- Сам с ним езжай, он и тебя утопит…
Развлечения, шалости и безобразия
Были у Ильи друзья Гришка Шевченко, Сашко Шурупов и Санька Беседин. Дружили конечно и с другими хлопцами, но эти были самые ближние. Все трое казацкого роду, что, впрочем, нисколько не влияло на их отношения.
Гришка был на год старше, рассудительный и работящий, и в поле, и в семейном деле. А занимался отец его Михаил, старинный приятель Дениса, тем, что брался дома ставить, мосты рубить, трактиры да мельницы. Делал и сани, и телеги, и гробы, если заказывали. Как сказали бы сейчас: бизнес был у него семейный - работал он с пятью сыновьями, которых сам всему обучил.