Глянул Илья – ячейка близко, а окопы красных метров пятьсот или шестьсот, если не дальше, а небо сереется, видимость совсем ни к черту, да и ветер правда не слабо дует. Про оптические прицелы в те времена еще не слыхивали. Но самое главное - курить охота, сил нет, а когда еще табаку купишь? Выскочил Илья на бруствер, в пять прыжков свалился в ячейку. Угостился табачком, посидел минуту другую, затянулся и таким же манером обратно. Высочил снова на бруствер, от усилия вздохнул поглубже, и закашлялся до слез от крепкого табака и остановился на мгновенье. Вынул изо рта самокрутку, вдохнул и… тут его что-то тупо ударило в самый верх правой лопатки.
Но ноги уже сами донесли до траншеи хода сообщения. Когда сползал в траншею, понял, что задело его. Его знакомый стал звать на помощь, и набежавшие ребята повели его к лошадям. С него сорвали шинель, разрезали гимнастерку. Пуля прошла навылет, каким-то чудом не задев горло и легкое. Зато впереди, в ямочке над грудиной, был вырван изрядный кусок шкуры, и кровь текла, как следует, в этом месте остался шрам на всю жизнь.
Кто-то верхи подскакал, ведя в поводу Мальчика. Кто-то приподнял его, посадил, чьи-то руки приложили бинт и наскоро бинтовали. Потом его посадили на коня. Кровь, похоже, остановилась, и так Илья почувствовал себя хорошо, что поехал сам, без поддержки двоих верховых, которые его стали сопровождать. Выдержал он полсотни метров и стал съезжать с седла. Его придержали и в таком виде, и довезли к фельдшеру.
Очнулся он на другой день – все болело. Слабость была невероятная. Еще вчера он был полон сил…
Провалялся он в санчасти больше двух месяцев. Навещать его было некому. Разок заходили картежники, принесли денег, которые еще были должны, да пару раз приходил Гриша, но ему трудно было вырваться с передовой.
Выпустили его в состоянии несколько не долеченном. От слабости Илью качало. Благо в кармане водились деньги, и он зашел в первый же ресторан в городе и наелся самого вкусного, свежего и дорогого. Потом тупо отсиживался у себя на складе несколько дней, благо там он жил и раньше и имел все необходимое, даже астраханская икра была. Первые двое суток он только ел и спал. Потом понял, что чувствует себя так хорошо, как не чувствовал уже давно и, по крайней мере, крепко стоит на ногах. Сказался полный покой и продукты – не чета больничным. Вечером на часок забежал Гриша. Выпили, закусили и поговорили. Между прочим, Григорий сказал, что на его Мальчике какой-то унтер все это время возил воду, а так как Мальчик чужих не любил и не слушался чужака, то бил он его нещадно.
Наутро отправился Илья коня выручать. Но зная всеобщую озлобленность, прихватил заряженный наган. Шел он не скоро, и дорога до конюшни заняла полчаса. Поговорил с хлопцами, знакомых у него всюду было много, и ему подсказали по какой дороге уехал за водой тот унтер на его Мальчике. Он отправился следом. Отошел он порядком, когда увидел телегу с кое-как приспособленной бочкой. Она медленно приближалась. Мужик, то и дело хлестал Мальчика кнутом. Оставалось метров пять, когда Мальчик встал как вкопанный – узнал хозяина, радостно заржал и посунул телегу назад.
- Вот черт, - унтер снова схватился за кнут.
Илья вынул наган и выстрелил над головой у возчика. Тот выронил кнут с перепугу.
- Ты чего, охренел? - начал кричать он.
- Слезай! – коротко приказал Илья. Внутри у него все кипело.
Мужик глянул в ствол нагана, заткнулся и слез.
- Распрягай! Он понял, что этот незнакомый унтер-офицер с наганом не шутит и сделал, что было велено.
- Как думаешь, коню нравится, когда его морют голодом и работой, а в награду выдают кнута? – с трудом сдерживая себя, спросил Илья.
- Так это ж ничейный конь, - начал, было, обидчик, и вдруг до него дошло, и он по-настоящему испугался - казак за коня мог запросто убить. - Ты это что задумал, кто ж знал, что это твой конь?
- А ты и со своим так обращаешься? А знаешь, что в коне моя жизнь? Что от коня она зависит? Илья снова взвел наган.
- Сымай шинель, сымай гимнастерку.
Унтер трусился от страху и от этого едва шевелился. Илья сделал три шага, разделявшие их и приварил его рукоятью нагана в щеку. Недораздевшийся мужик полетел в пыль. Илья взял с облучка кнут и порол его, пока не устала рука. В этом смысле обидчику повезло – он был еще слаб.