В этой хате выросли моя мать, три тетки и дядька, которого я не помню, так как он умер, когда мне был всего один год.
Едва утихла стройка, как Агафья кинулась осваивать огород, сажать деревья. Она была большой любительницей «фрукты» и посадила десятка два яблонь, груш, слив, алычи. Особо она любила вишню, которой было посажено около десятка. При этом сажалось все как попало, очень близко дерево от дерева, так как она не имела и малейшего понятия о научной системе посадки. Но ее любовь к деревьям заменяла знания, и все у нее росло и плодоносило замечательно.
Эта любовь к огороду и саду была привита ей ее матерью Александрой. Она рассказывала, что усадьба стояла у реки, но в отличие от Осыченковых, там был пологий спуск. Место было водное и стоило только в нижней части огорода, ближе к реке сделать «копань», то есть ямку, как оттуда начинала бежать вода. Вчетвером, впятером они вычерпывали воду до дна, на полив к времени обеда. А пока ходили перекусить, она снова бежала через верх.
Так же она была любительницей коров, и умела все молочные продукты изготавливать в домашних условиях. Корову держали многие годы, так как выпас начинался в пятидесяти метрах от дома. Еще она любила готовить борщ, вареники с «фруктой», и пирожки с фасолью, которые, из чистой ностальгии, временами делала размером в лапоть.
Но в хате было, «хоть шаром покати» - как бывало говаривала, при уже моей памяти, баба Ганя. Взялась она все лоскутья перебирать и сшила два лоскутных одеяла. На семерых этого было явно недостаточно. И вот вышел как-то Илья вечером к яру, а там была стихийная мусорка, и видит: лежит практически новое большое и красивое одеяло. Он его свернул и унес, ведь на носу зима, а укрываться было нечем.
Одолевали его страхи по поводу этого одеяла: мало ли почему оно оказалось на мусорке. В то время много темных личностей обитало в городе, и Туапсинка была криминогенным районом.
Месяца три Илья плохо спал по ночам, все ему чудилось, что за одеялом, а может и за ним самим, придут, может милиция, а может воры. Но никто не пришел, и он постепенно успокоился.
Кстати всю мебель он сделал своими руками, конечно не в один день. Единственное, что делал не он - была печь.
Холера
Работа на мельнице прекратилась неожиданно. На их окраине объявилась холера. Многие лежали вповалку семьями, появились первые покойники. Зараза началась на работе, мельницу закрыли доктора. Илью тоже прихватило, но семья пока была здорова.
Доктор был практически не доступен, денег на него не было. Но один из знакомых по работе на мельнице побывал у врача. То ли врач был сдвинут на «новейших» теориях, то ли это была не холера, теперь этого выяснить не удастся. Но посоветовал ему доктор испугаться как можно сильнее. Мол, от этого болезнь может пройти.
Жил он тут же на окраине города и нашел поблизости яму с водой, оставшуюся от того, что кто-то брал оттуда глину, и стал ее вымерять. Длинной палкой смерил глубину, и вышло, что воды ему как раз до подмышек. А время уже было осеннее, и купаться было реально холодно. Позвал этот человек своего брата и уговорил его, если что подтолкнуть. Воды они все боялись, и поэтому его брат держал наготове веревку. Сам брат тоже чувствовал в себе симптомы, но прыгать не хотел.
Разделся тот человек и так зайдет и с другой стороны – а все боязно. Надоело брату его ждать, и подтолкнул он его, когда он на краю оказался. От неожиданности рухнул тот человек с головой под воду и, правда, сильно испугался и к тому же вода очень холодной оказалась. Думал, он, что утонет в этой «копани». Но брат кинул ему веревку и помог выбраться. После этого пошел он на поправку.
Все это было рассказано Илье, и он тоже пошел прыгать. Тоже долго не мог решиться, а страховать его было некому. Наконец он решился, разделся и сиганул, как можно дальше от края, поскользнулся и ушел под воду весь. Вода была ледяная, а от долгого времени сидения у ямы голышом он и так перемерз. Выбрался, едва обтершись оделся. Руки не слушались, так что на это ушло много времени.
Когда он дошел до дома, понял, что еще и простудился. Увидала его жена, стала подвывать:
- Ты помрешь, а после и мы все с голоду.
Разделся Илья и лег. Завалили его одеялами, а сверху всякой одеждой. Но никак он не мог согреться. А припас он на такой случай пол-литра водки.