На этом я не удержался. Опять позвонил Ленке. Спросил, с её ли ведома происходили те звонки и писались те пакости. В смысле, что если с её — то дабы знать, что у меня полностью развязаны руки для ответных действий, а если нет — то выяснить, насколько развязаны. Похоже, она была под дозой. Или что-то ещё в этом роде. Агрессивно отрицала всё. Отрицала очевидное. Отбрыкивалась от доказуемого. Убеждала, что у неё в жизни полный порядок по всем пунктам. Что Миша — сугубо положительный товарищ, не способный ни на что из перечисленного. Имеющий хорошую постоянную работу и зарабатывающий кучу денег. Что тем самым — руки у меня развязаны полностью.
К сожалению, из разговора следовало и другое. Вдаваться в детали не буду. Скажу лишь, что вывод был сделан на основе анализа того, на какие слова она среагировала, подчас активно и бурно, а на какие — нет. А также на том, какие встречные вопросы она задала. В ней, похоже, умерли все интересы и увлечения. Путешествия… Фотография… Интернет… Возможно, и музыка тоже, но здесь не ручаюсь. Умерло главное, что есть в человеке — любопытство. Многое (хотя и не всё) из того, что она говорила о человеке, являющемся в данный момент её мужем, с её позиции было правдой. Она вообще не интересуется им. Она вообще ничего не знает о нём. И мной не интересуется. И никем. И ничем. Она действительно, как и пообещала тогда Ане, живёт только текущим моментом и только бытовыми и потребительскими интересами. Видимо, Миша своими попытками уподобиться мне, кинувшись в туризм, экспедиции, фотографию, околонаучное что-то, — окончательно отбил у неё как исследовательский, так и творческий интерес к миру. Вынудив сравнивать. Поганя своим прикосновением те немногие вещи, к которым в ней теплился Интерес и Талант и которые оставались святыми…
И вот тут — я ещё раз подумал, взвесил… И сел писать. Собственно, я и поторопился с написанием этой дурацкой новеллы, в частности, чтобы пресечь дальнейшее развитие ситуации в сторону войны. Сейчас я в теме, противника знаю, открытой войны ему не выиграть. Труслив. Партизанской — тем более. Глуп. А для Ленки — любая война отсечёт последний шанс вырваться из бреда. Если этот шанс ещё есть. Так что — войну пресечём в зародыше.
Трое суток я не отрываясь писал. Перечитывал, правил… Ещё и ещё сомневался — а вдруг ошибаюсь в этом? А вдруг в том? Трудно одному всё проверить. Но Нику — впутывать не мог. Война объявлена персонально мне, и ответственность за ошибки — тоже персонально моя. Нике показал уже готовый результат, заброшенную в Интернет новеллу, и черкнул на «Скитальце», что — увы, но, мол, если человек врёт, так это не лечится. А если кому интересно, что здесь происходит, так вот она, активная ссылка на новеллу с весьма схожим сюжетом.
Прошлый вторник начался для меня крайне погано: заболела моя крыса, и я повезла её в ветеринарку, где ей всадили уколов. Как только пришла домой, позвонил ты. После звонка меня начало трясти, а потом было такое ощущение, что все силы из меня ушли, дикая усталость навалилась. А вечером мою бабушку (которая, к слову сказать, вообще не знает о твоём существовании) увезли в предынфарктном состоянии в больницу. Ну увезли и увезли, возраст всё-таки. Все следующие дни моё состояние не улучшалось. А в пятницу вечером нам сказали, что у бабушки инфаркт уже случился… В тот же вторник к вечеру. Вот отсюда меня уже понесло. Я понимала, что связывать все эти события просто нельзя, запрещается, потому как уж это точно клиникой попахивает. И не стала. А ещё через пару дней прочла твою новеллу.
Такое впечатление, что земля ушла из-под моих ног. Прочла я её ночью в пятницу (или позже, я потеряла счёт времени), с тех пор практически не сплю и не ем, меня трясёт, я ни на чём не могу сосредоточиться и что-либо понять. Я не знала, как реагировать на это, сначала решила, что этого-то как раз делать и не надо. Потом поняла, что с этим жить не смогу нормально, — значит, всё-таки надо. По телефону всё рассказать я бы не смогла — запуталась бы, и ты бы меня сбивал, а то и разговаривать бы вообще не стал бы. Сегодня решила написать и наконец попытаться разобраться в этом клубке, сколько можно оставлять это на самотёк. Сразу, чтоб убрать сомнения, хочу заверить, что пишу это именно я, а не кто-то другой, как ты можешь подумать. Сижу дома одна, мне никто не мешает, вот только так трясёт меня, что не знаю, хватит ли меня надолго.
Знаешь, я никогда не верила до конца, что больше тебя не увижу. А поверила бы — не выжила бы. Ведь так и случилось: увидела тогда на выставке в Сокольниках (что со мной потом было!), а потом и услышала по телефону, и через твою новеллу тоже услышала. Теперь у тебя своя личная жизнь. Твоя нынешняя женщина в тысячу раз лучше меня, потому что с тобой, родила тебе сына, и я ей благодарна за всё это.