Пока я размышлял, как на сей демарш правильно отреагировать, — реагировать-то безусловно надо было, но абсолютно неясно, каким манером, — появился шестой. Шестым был знакомый врач со «скорой». Знакомый ещё по спасательному отряду, который я когда-то очень давно возглавлял в течение пяти лет подряд.Шестой — вдруг за кружкой пива начал жаловаться, что совсем-де пресса опустилась и разложилась, про «скорую» вот, которая худо-бедно выжила и работает, несмотря на проблемы с финансированием и прочим, начала писать мерзейшие и гнуснейшие пасквили, называя персонал «скорой» врачами-убийцами, поливая их такими помоями, что дальше некуда… И главное — хотели ведь найти журналиста, табло начистить, так нет, никто в том агентстве не знает, кто он таков. Даже то, кто статью в печать пропустил, осталось неизвестным
Врачей «скорой» я уважаю. Не раз их вызывал — и себе, и друзьям, и родным, не раз с ними сотрудничал… Есть, конечно, отдельные и алкаши, и неучи, но — ну очень отдельные. А так — скорее подвижники. В общем — выслушать оказалось мало, пошли смотреть в Интернете, о чём речь. Да. Гадость феноменальная. То, что под копией этой статьи на сайте «скорой» сотни возмущённых откликов, вполне закономерно. Имя-фамилия журналиста — поиск даёт ещё три сходных пасквиля на другие темы и фиг что больше. А там, где первоисточник — нет ли пространства для комментариев? Что там пишут? Поискали первоисточник. Не знаю уж зачем, по привычке, наверное, — но в Гугле я кликнул не переход на саму страницу, а просмотр страницы, сохранённой в гугловском кэше. И — надо же! Под текстом стоят совсем другие имя-фамилия. Ленкиного Миши! И всё это — в том агентстве, где Миша работает, причём работает аж редактором отдела науки. А кто вам там в агентстве сказал, что неизвестно, откуда статья? Такой-то… Ну так он сам её и написал, а уже разместив в ленте, понял, что огребёт. И заменил свою фамилию на псевдоним. Ребята его сразу поймать не смогли — из агентства его уже взашей выгнали. За другое. Впрочем, в ту дискуссию на сайте «скорой» я пару намёков кинул — если кому интересно станет, найдут. Стало. Нашли. Написали там же в открытую. Когда-нибудь — аукнется.
Вот я сразу и отписал Ленке. Что предупреждал. Что это письмо — не угроза, не просьба, а информация для неё. Что на этот раз меры приму, а некоторые — уже принял. Что отвечать незачем, всё равно читать не буду. Добавил, что она мне в письме хвасталась, будто их уже пару лет как обещают взять в действительно интересную экспедицию, — так я подозреваю, куда. Слишком оно предсказуемо. Раскопки на Алтае или по соседству. Не советую. На тех раскопках всякий раз целая куча моих родственников болтаются, а некоторые так и в лицо её знают. Как в воду глядел, кстати. В следующий раз они поехали на раскопки в Туву. И к ним — подъезжали на машине двое моих родственников, ненадолго правда. Но тот, который её в лицо знает, — оставался в машине. А ещё стояли они на одной из раскопок — по соседству с деревушкой, где ещё одна моя знакомая живёт. Наверное, в отъезде была, иначе бы нагрянула. Потому как фанатка и археологии, и фотографии, и спелеологии — мигом бы общий язык с Ленкой нашла. А новеллу она читала, и вопросы — задавала.
Полгода спустя:
– Знаешь, Володь, статья была действительно очень гадкая. Нельзя было так писать. Я это Мише так и сказала. Но она была написана по реальным событиям, когда «скорую» действительно пришлось ждать очень долго и, не дождавшись, вызывать за большие деньги коммерческую.
– Извини, Лен, но статья вообще о другом. А какие пробки в Москве на дорогах — ты знаешь не хуже меня.
– Ну да, но одно дело — когда кто-то, а здесь с моей мамой было. У неё давление высокое, она вызвала медсестру из поликлиники, чтобы сделала укол, снижающий давление. А та всё перепутала — и наоборот, укол для повышения давления поставила. Мама сразу в обморок и свалилась.
– И что — медсестра, видя это, ушла? Не бывает. Кстати, ТАКОЙ путаницы — тоже не бывает. У тебя мама, как ты рассказывала, под постоянным наблюдением, тут не путают.
– Не знаю. Она мне позвонила, что ей плохо, я приехала — а она в обмороке лежит. Мне пришлось Мишу вызвать на помощь.
– Ничего не понимаю. Когда это было?
– В январе.
– Слушай, а это было не сразу же после того, как ты маме «всё» рассказала, она «раскаялась» и ты политического убежища попросила, но потом передумала?
– На следующий же день…
– Ты что, правда не понимаешь, что это была очередная симуляция, специально для того, чтобы вызвать Мишу, заставить вас вместе её обихаживать и на том тебя у него оставить?