Спев Пролог, Гусев как был, в гриме, выбежал на улицу, вскочил в ожидавшие его сани и скрылся из виду. Он уехал в небольшой город Касимов, там жил один из его друзей. В Касимове он выдал себя за оперного артиста Грэна, приехавшего в тихий городок отдохнуть. Он не только не скрывался, но даже явился с визитом к исправнику, пел в светском кругу, обещал «после отдыха» дать сольный концерт в Касимове. Как же был сконфужен очарованный любезностью артиста исправник, когда внезапно за Гусевым явилась полиция. Но «Грэн» был уже очень далеко от её глаз.
Инесса Фёдоровна Арманд
Среди людей, окружавших Ленина, обращала на себя внимание умом, образованностью, яркой красотой Инесса Федоровна Арманд. Партия доверяла ей важные дела. И когда Инесса вступала в спор с противниками большевизма, или появлялась на большом митинге, или вела занятия с рабочими, никому не казалось, что место этой красавицы в роскошной гостиной. А между тем она пришла в партию именно оттуда. Жизнь её сложилась необыкновенно.
В 1881 году из Франции в Москву приехала преподавательница французского языка и музыки. Оба эти предмета были в моде у русских богачей, и француженка рассчитывала на хорошие заработки. Она привезла с собой старушку-мать и шестилетнюю племянницу-сиротку Инессу. Взрослые заботились о малютке. Её обучали наукам, языкам, игре на фортепиано. Годы летели. Маленькая француженка выросла и стала изящной девушкой с огромными светлыми глазами и золотистой косой. В 18 лет она вышла замуж за сына крупного фабриканта Арманда. Теперь-то всего у неё было вдоволь: и денег, и нарядов, и развлечений. Но прошло несколько лет, и госпожа Арманд, супруга известного богача и мать пятерых детей, оказалась за тюремной решёткой. Она стала горячей сторонницей большевиков.
Должно быть, не просто отказаться от лёгкой обеспеченной жизни. Но решение Инессы было твёрдым. Её не страшили ни тюрьма, ни ссылка, ни скитания по чужим странам.
Инесса была незаурядной пианисткой. Куда бы не забрасывала её безжалостная судьба, с ней было любимое искусство. Даже в ссылке в захолустной Мезени на берегу Белого моря она прослышала, что у местного богатея есть пианино, и вызвалась учить его детей французскому языку за то, чтобы иногда пользоваться инструментом. «У меня будет фортепиано, и я этому радуюсь — очень, очень хочется играть, особенно в грустные минуты — это так успокаивает и примиряет»,— писала она дочери Инне из Швейцарии.
Горько жить в разлуке с любимыми детьми. Повидать их удаётся очень редко. В своей же стране приходится жить в подполье, скрываться под чужими именами.
Лишь изредка выпадало короткое счастье побыть с детьми. Тогда в семье устраивались свои музыкальные вечера. Каждый из детей просил сыграть его любимое произведение, и мать играла без устали. Теплело на сердце от этой встречи и радовало, что её дети не растут равнодушными к музыке.
Что же играла детям Инесса? Ближе всего был ей Бетховен. В скитаниях по свету она не расставалась с томом его сонат. Много играла Шопена — особенно его мазурки. Они такие разные, и каждая по своему прекрасна. Одни — нежные, поэтичные, другие грубовато-весёлые, словно сценки народного праздника. В мазурках Инесса открывала черты народного протеста, революционности[7]. Часто дети просили её сыграть Фантазию-Экспромт Шопена, или блестящие рапсодии Листа, или пьесы Шуберта, или что-нибудь из Рахманинова.
7
Такими считал их и композитор Шуман. Он называл мазурки Шопена пушками, спрятанными в цветах.