Может быть в те минуты Ильичу припомнились дни, когда он впервые услыхал эти песни… Ещё делая первые шаги к революционной деятельности, он узнавал революционные песни. И тогда же он понял, что и песня — участник борьбы, и её преследовали, запрещали, конфисковали, сжигали… За пение революционных песен сажали в тюрьмы, избивали нагайками.
Ту, траурную, что здесь в горах он запел первой, очень любил брат Саша. Давно, ещё в России, Ленину стало известно, что песня эта была написана в память студента Чернышёва, погибшего в царской тюрьме. А сам Саша всего за несколько дней до рокового первого марта 1887 года, когда он готовился с бомбой в руках выйти навстречу царю, вдруг запел эту песню в шумной студенческой компании. Веселье остановилось. «Ведь это похоронная»,— удивленно сказал кто-то. «Да, похоронная»,— твёрдо ответил Саша. Сестра Анна тоже была здесь. Она взглянула на брата и сердце её замерло — такую муку прочла она в его глазах.
В 1897 году по пути в ссылку Ленину пришлось около двух месяцев пробыть в Красноярске. Здесь он сошёлся с местными политическими ссыльными. Долгие вечера проводили они вместе. Горячие речи чередовались с песнями. «Красноярцы — народ певучий, и из молодёжи составлялся неплохой хор. Владимир Ильич очень часто просил нас петь, и его особенно волновала фраза известной песни, которую он тихонько подпевал: „Ты голову честно сложил…“[11] Рокотание басов на последнем слоге слова „сложил“ он сопровождал мерным покачиванием головы в такт песне, а глаза у него при этом были такие, словно он смотрел куда-то вдаль…»
«Красное знамя» Владимир Ильич перенял от польского ссыльного Проминского, с которым встретился в Шушенском. Он и знал её тогда только на польском языке и считал польской песней. Теперь стало известно, что эта песня французского происхождения.
Вернувшись из ссылки, Ленин с увлечением рассказывал домашним о польских революционных песнях, которым выучился в Сибири и, расхаживая по комнате, пел:
И сестра подбирала за ним новые песни на фортепиано.
«Варшавянку» Ленину спел сам её автор, друг Ильича Кржижановский. Г. М. Кржижановский, тот самый, что впоследствии участвовал в разработке знаменитого плана электрификации России и стал академиком и героем труда, в те времена был молодым революционером. Он любил песни, писал стихи. В одну ночь с Лениным Кржижановский был арестован по делу «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». В тюремной камере судьба свела его с польскими рабочими. Они часто пели замечательную песню — «Варшавянку». Глеб Максимилианович чутко прислушивался к ней. Напев Варшавянки был именно такой, о каком мечтали строители новой партии: мужественный, сильный, наступательный. Стоило перевести её на русский язык. Польские друзья рассказали Кржижановскому, о чём поётся в «Варшавянке». Но как раз о рабочем движении в ней и не говорилось. На новом этапе революции слова песни во многом устарели. Кржижановский сделал не точный перевод, а новый вариант «Варшавянки», более близкий по духу пролетарской революции. И гибкая мелодия отозвалась на новое содержание слов: в ней твёрже зазвучали героические призывные обороты.
Вот какой была польская Варшавянка:
А такой она стала в новом, русском варианте:
Всю Бутырскую тюрьму всколыхнуло, когда узники камеры, известной под названием «Часовой башни», стройным хором запели:
Тюремщики бесились от бессильной злобы. Тщетно пытались они оборвать песню. Яростно колотили в двери кулаками и прикладами. Но дверь была надёжно подпёрта изнутри богатырскими плечами одного из заключённых. Справиться с ним не смогла вся свора тюремщиков. «Варшавянка» победно звучала, торжествуя над насилием.
А потом её понесли по этапам и тюрьмам, и сам автор, угодивший в Сибирь, при свидании пел её Ильичу. Это был замечательный подарок заброшенным в суровый снежный край, но не покорённым ленинцам. С этой поры «Варшавянка» была с ними всюду — в тюрьме и на баррикаде, на массовках и демонстрациях.
12
А цвет знамени красный, т. к. на нём кровь работников (в русских стихах: «То наша кровь горит огнём, то кровь работников на нём»).