— На Вашем рисунке… – смогла пробормотать она, прежде чем плотно сжать губы.
Глаза Эйвилин напоминали омуты. Сквозь смущение, сквозь стыд пробивалось совсем иное – мольба: «Не рассказывай! Молчи!». Убедившись, что подруга поняла, она бросила альбом на колени и заштриховала лицо изображенного на листе Элерта. Кей в недоумении свел брови на переносице. Между фрейлинами пробежал шепот:
— Взгляните! Взгляните! Капитан Тайного Кабинета!
Их оживление не осталось незамеченным. Катлер поднял голову, откинул со лба волосы, после чего прокричал:
— Вас тревожит человек с книгой или тот факт, что я – человек?
Щеки принцессы запылали вдвое сильнее. Гуинн прыснул в кулак. Морт пробубнил под нос: «Ни от кого из «Призраков» с их страшными масками жутью не веет столько, сколько от него», – чем вызвал одобрительное кивание многих девушек. Капитан в открытую наслаждался вызванным возбуждением.
— Прекратите на него пялиться! – потребовал Кей, переключая внимание компании на себя. – Вернемся к выбору игры. Нечего уклоняться! Гуинн, поднимайся! Лессия, ты с нами?
Красавица оттолкнулась от дерева, снова оказавшись в центре кружка. Остановились на «салочках». Водить выпало Морту. Она веселилась вместе с остальными, пока вечер не опустился сумерками, пока не потянуло прохладой. То и дело, невольно, она оборачивалась к винограднику: Элерт ушел давным-давно, она же все высматривала его под гибкими лозами.
Лик, спрятанный Эйвилин под толстыми росчерками графита, успел отпечататься в памяти.
Он не принадлежал чудовищу.
«Вас тревожит человек с книгой или тот факт, что я – человек?» – спрашивал капитан с иронией. Да уж. Будь он чудовищем, Лессия бы не переживала.
========== Музыка плачет, рыцарь смеется ==========
Комментарий к Музыка плачет, рыцарь смеется
О том мальчике, который умел грустить.
У Эйвилин сон крепкий: ни шаги не разбудят, ни разговоры за дверью, ни щебетание птах на подоконнике. Гуинн всё руками разводил: как так, во дворце – и спать спокойно? Королям надлежит в кровати с ножнами обниматься, сквозь грёзы к миру прислушиваться – издревле корона убийц притягивала. От его аргументов принцесса отмахивалась со свойственной людям её воспитания беспечностью. В Нефете, может быть, под подушками ножи хранили даже принцы-малыши, но в Сорнии порядки отличались. Объяснение находилось простое: между наследниками не велось борьбы за трон – детей, кроме Эйвилин, император в силу болезни не имел; дворянство, приласканное привилегиями, поживало всласть и не помышляло о заговорах; с соседями поддерживались дружественные отношения – не сам ли Гуинн тому пример. Сыщись во всем государстве убийца, она бы и тогда не тревожилась. Парящий двор охраняли сотни солдат, покой семьи императора берегли «Призраки». Не ей лезвие держать и не ей проявлять чуткость в отдыхе – защитников хватало с избытком.
Западное крыло, где располагались покои Эйвилин, по праву носило звание «Самой оживлённой части дворца». Комнаты в нём не пустовали круглый год: придворным нравилось удачное месторасположение, послов и высокородных посетителей привлекал вид на бухту. Тут же находились гостиные, игровые, музыкальная зала – шум не затихал вплоть до полуночи. В поздние часы, справедливо заметить, активность не прекращалась – она из уважения перетекала в укромные местечки, чтобы не беспокоить других обитателей. Особые умельцы накладывали на комнаты «купол» – чары, не позволявшие звуку просачиваться за пределы установленных границ. Действовали они, правда, с известной оговоркой: на слух стражи ограничение не влияло.
Личное личным, но пренебрегать безопасностью ради удовлетворения аристократов никто бы не стал. От восхваления самодержца до ненависти к нему вело одно ошибочное свершение.
На принцессу установление «купола» тоже эффекта не оказывало. От первых царей Сорнии повелось: к магии кровные потомки невосприимчивы. Ходила легенда, будто Виктур Собиратель, правивший землями вдоль Лазуритового моря шестьсот лет назад, получил этот дар от Богини Перемен в награду за строительство величайшего храма в её честь. Свидетелей давно не осталось, храма ни учёные, ни путешественники не обнаружили, поэтому историю воспринимали скептически. По иной версии Виктур пошёл на сделку с бестиями: в обмен на «Соглашение о неприкосновенности владений» Королева фейри наделила его и «детей по крови от начального колена до последнего» магической сопротивляемостью – никто не сумел бы обратить энергию элементов или заклинания против них.
На притянутую за уши правду сказка о великодушии бестий походила больше, чем байка о щедрой Богине.
С виду полезная способность порой оборачивалась наказанием. Эйвилин, как сказано, проблем со сном почти не знала. День выматывал, помогая грёзам с наступлением темноты обволакивать ум мягким туманом. Однако от бессонницы, если уж она намерилась прилечь на перину рядом, спасения не было. В такое время принцессе приходилось подолгу лежать с закрытыми глазами и злиться на неугомонных жителей Западного крыла.
Раздражение глодало её и сейчас. Она перевернулась на спину, сжала в кулаках одеяло и, откинув его, выбралась из кровати. У послов из Холь-Болана, обосновавшихся в покоях под ней, веселье не думало идти на спад. За четверть часа до её подъема к хохоту присоединилась музыка. Настроению гуляк она вовсе не соответствовала – точнее, представляла собой полную противоположность.
Накинув на плечи вуаль, Эйвилин вышла в коридор. Стражи у дверей синхронно стукнули древками алебард по полу.
— Ваше Высочество? – проскрипел тот, что стоял справа.
— Я прогуляюсь. Не надо меня сопровождать, – приказала девушка.