Рассказы о чудесах
Вот несколько рассказов для подтверждения того, что и в наше время совершаются чудеса.
Во время занятия в 1812 году Москвы французами, по плану Наполеона весь Кремль должен был взлететь на воздух. От пяти ужасных взрывов дрожали стены зданий, трескались стекла, падали двери; железо, камни, бревна Никольской башни, арсенала и стены кремлевской, как перья, летели на воздух. Но на стене той же Никольской башни образ святителя Николая остался невредим, — даже не оборвалась веревка, на которой висел фонарь со свечой. Хрупкое стекло киота погнулось, но не разбилось.
В Инкермане, у подножия скалы, которую намеревались взорвать динамитом, стояла хижинка, где проживало одно бедное семейство. Из нее, по распоряжению властей, приказано было выбраться всем. В тот момент, когда хотели поджечь динамит, к инженеру подошел рабочий и убедительно просил позволить ему войти в полуразвалившийся домик и вынести оттуда икону, оставленную проживавшей там старушкой в той уверенности, что святая икона помешает взорвать скалу. Выслушав рабочего, инженер пожал плечами, и все окружающие переглянулись; тем не менее, рабочему дано было разрешение вынести из дома икону. В это время к толпе приблизилась старушка и потребовала, чтобы образ оставлен был на месте. Динамит подожгли, скала разлетелась на тысячу кусков и буквально придавила к земле жалкий домишко, оставив нетронутым лишь только угол, в котором стояла икона, и саму икону.
Однажды, когда академик живописи Алексей Максимович Максимов (скончался в Москве 20 августа 1865 года) был занят исполнением больших образов, крайняя нужда лишила его, а вместе с ним и его больного и слепого старца-отца и двух сестер художника, не только пищи, но грозила и окоченением их членов: ни ломтя хлеба, ни щепки дров не было в доме в лютый мороз. В ближайших лавочках в долг уже не отпускали. За несколько дней окна квартиры заледенели внутри; рука художника, подмалевывавшего на огромной доске образ св. Николая Чудотворца, едва была в состоянии водить кистью; дрожь пробегала по всему его телу; слезы выступали на глазах от неисходного горя; бодрость духа исчезала. При невольном ропоте отчаяния, он взглянул на образ и сказал: «Помилуй мя, святитель, если для спасения мне близких я изрублю на дрова доску, на которой изображаю твой лик!» С болью в сердце он уже готовился привести намерение свое в исполнение, как вдруг постучал кто-то в дверь квартиры снаружи. То был офицер, родственник заказчицы св. икон, имевший от нее поручение вручить проездом через Москву, Максимову деньги за производимые им работы. Обрадованный художник, как только заметил, что приезжий готов сбросить с себя шубу, просил его не делать этого, дабы не схватить мгновенную простуду, и тут же указал на обледеневшие стекла в окнах. Офицер перебил его словами: «Избавьте меня, Алексей Максимович, от обузы. Мужики привезли мне из деревни шесть сажень дров, которые мне положительно некуда девать, так как я сегодня же вечером уезжаю из Москвы. Позвольте предоставить их вам, вы меня этим очень обяжете». Максимов взглянул на лик св. Николая и, по уходе посланника неба, как он назвал приезжего, пал ниц перед начатым образом. Старик отец и сестры присоединили свои молитвы к молитве художника. Вскоре запылали дрова в печах и закипел самовар.