Не можем не упомянуть еще о следующем чуде. По сообщению того же журнала за 1889 год, № 11, дело происходило так. Дня за четыре до праздника Рождества Христова 1887 года пришел в Николо-Бабаевский монастырь крестьянин Костромской губернии, Буйского уезда, отставной рядовой Филимон Басильев-Отвагин, страдавший расслаблением всей правой стороны тела, причем вовсе не мог владеть правой рукой и волочил правую ногу, не имея никакой возможности двигаться свободно и совершая путешествие при помощи постороннего лица. В свидетельстве, выданном ему из вологодской земской больницы от 31 мая 1887 года за № 145, за подписью ординатора Сняткова, удостоверенным старшим врачом Ульрихом, значится, что он, Отвагин, «с 1 февраля по 1 июня 1887 года находился на излечении в означенной больнице от неполного полупаралича правой половины тела, происшедшего от эмболии головно-мозговых сосудов, болезни совершенно неизлечимой и препятствующей ему заниматься личным физическим трудом».
В ночь с 25 на 26 декабря, передает Отвагин, в сонном видении видел он стоящих у изголовья его святителя Николая чудотворца, а правее — Царицу Небесную, Пресвятую Богородицу. Святитель сказал ему: «Потрудись и помолись у меня, тебе Господь дарует исцеление». Царица Небесная, стоявшая тут же у изголовья больного, сказала ему то же самое. Когда он, Отвагин, проснулся, то стал чувствовать силу в невладевших членах, и правую руку он донес до своей головы, чего прежде совершенно не мог делать (даже крестное знамение он изображал левой рукой). Придя 26 числа к ранней литургии, он мог уже свободно осенять себя крестным знамением правой рукой. В благодарность за исцеление он пожелал окончить дни своей жизни в Бабаевском монастыре.
В журнале «Кормчий» за 1894 год в № 49 рассказывается следующий случай дивной помощи святителя Николая. «Полковница Ранцова имела постоянное местожительство на Волге, в десяти верстах от посада Рубовки. Занималась она сельским хозяйством и все, что получала от своего имения, употребляла на пользу ближних, в чем и находила единственное удовольствие в жизни; ее знали все окрестные жители и почитали, как благочестивую и добродетельную женщину.
«В одну из тяжелых зим, — рассказывала она, — я получила с нарочным письмо от своей матери, которая, извещая о болезни отца, просила меня поспешить к ним с приездом. Недолго думая, я в тот же день отправилась в путь. Переезд с Волги на Речку Иловлу, где жили мои родители, простирался на шестьдесят верст степью, но на половине пути есть село Иваново, в котором я намерена была заночевать, чтобы на другой день пораньше приехать к своим. При выезде моем со двора в путь погода была неблагоприятная, — шла мокрая метелица, а когда мы выбрались в степь, к вечеру того дня подул холодный западный ветер, и к ужасу моему в ночь поднялась страшная снежная вьюга, так что в двух-трех шагах не видно было ничего. Сильный холодный ветер не давал ходу лошадям. Хотя я сама была защищена от непогоды, но несчастный кучер мой боролся с ней открыто и выбивался уже из сил.
— Что, не видать ли Ивановки? — спрашивала я кучера сквозь маленькое окошечко возка, желая по возможности развлекать его.
— Нет, барыня, ничего не видно; глаза мне залепило вьюгой, да и сам я зябну...
— Что же мы будем делать, Иван? — спросила снова я кучера.
— Не знаю, — отвечал он нерешительно.
— Не пойти ли поискать дорогу? — сказал он, помолчав немного.
— Да разве мы сбились с дороги? Кажись, что так. — С этим словом кучер соскочил с козел и пошел отыскивать дорогу.
Оставшись одна, я поручила себя великому угоднику Божьему — святителю Николаю, образ которого имела на груди, и стала внутренне молиться ему. Спустя немного времени, кучер мой с трудом возвратился к возку и радостно объявил мне, что увидел вдалеке огонь.
— Держи же и не теряй его, — это, верно, Ивановка. В правой стороне от нас огонь, а мы сбились далеко влево; вишь теперь выезжаем к красному кусту, а от него до села рукой подать.
Кучер, ободренный внезапным появлением огня, весело погнал усталых лошадей. Я поминутно предупреждала его, чтобы он, по возможности, не спускал глаз с путеводного огня. Наконец, он сообщил мне, что слышит лай собак, ясно доказывающий приближение наше к селению. Еще через несколько минут кучер положительно сказал, что подъезжаем к Ивановке.
— Барыня, — вскричал в восторге мой Иван, — ведь мы доехали! Слава Тебе, Господи! Да нас здесь верно ждали, — добавил он, — делая крутой поворот.
Действительно, пред нами раскрыты были ворота, и два зажженных фонаря висели на высоких шестах. Мы благополучно въехали на довольно просторный двор; за нами затворил ворота дюжий парень, старший сын хозяйки дома. Он подошел к возку с низким поклоном и громко проговорил: