— Здравствуйте, барыня, — небось озябли; идите скорее в хату, а мама заждалась вас». И парень помог мне выйти из возка. На пороге встретила меня хозяйка дома, старуха лет шестидесяти, ласково приветствуя меня.
— Здорово, Фоминишна, ждала ли ты гостей в такую пору?
— А когда б я не ждала тебя, моя кормилица, то не вывесила бы и фонарей, — говорила радушно старуха, кланяясь мне почти до земли.
— Как тебя Господь Бог милует, — продолжала она, хлопотливо осматривая меня с головы до ног, — не обморозилась ли, моя болезная, дайка я тебя раздену. Бабы, скорей самовар, озябла барыня, наша кормилица...
Восторгам старухи не было бы конца, если бы я не прервала ее моим вопросом:
— Как же, Фоминишна, ты сказала, что ждала меня, — почему же ты, моя голубушка, знала о моем приезде?
— Ах, кормилица моя, поди нарочный-то твой больше уже часу прошло, как прискакал под окно, разбудил нас и говорит под окном на улице: «Прикажи-ка, Фоминишна, поскорей Сергею зажечь два больших фонаря и повесить повыше, чтобы виднее было, барыня, мол, сейчас будет».
Распорядился и ускакал. Я и говорю Сергею: поди-ка, поскорее сделай, как требуют, да узнай-ка, далеко ли барыня. Вот и ждем тебя, дорогая наша, уже давненько; я хотела было посылать к тебе на встречу Сергея, ан, глядь и ты подъехала к воротам.
— Нет, дорогая моя старушенька, нарочного никакого от меня послано не было.
— А кто же это такой разбудил нас и говорил за окном?
Я открыла грудь мою и указала ей икону святителя Николая, сказав: верно, он, великий угодник Божий, путеводил мне, потому что я, видя неизбежную гибель в степи, молилась ему горячо. Старуха пристально посмотрела на меня; невольный вздох и вырвался из груди ее, и глаза заискрились слезой.
Я принесла благодарственную молитву Богу за чудесное избавление меня от угрожающей опасности в степи заступничеством скорого помощника и защитника от всех бед и напастей святителя Николая».
Жизнь человека — непрерывная цепь различных действий Промысла Божия
Да и незачем нам приводить много примеров для подтверждения раскрываемой мысли. Вся жизнь человека от рождения до смерти, со всеми ее переменами, есть не что иное, как непрерывная цепь различных действий Промысла Божия, направленных к тому, чтобы отвратить грешника от гибельного пути его и привести в благодатное Царство Христово. Нет мгновения, когда находились бы мы вне благодатного Промысла Божия; нет, поэтому ни малейшего случая в жизни нашей, который не зависел бы от воли Божьей. Потому в каждом обстоятельстве жизни нашей, сколь бы ни казалось оно малым, можно и должно усматривать перст Божий. История представляет много примеров этого.
Случается видеть, что человек с переменой должности в кругу гражданском или местожительства изменяет и образ жизни и поведения, особенно, когда перемена во внешней его жизни случается неожиданно и против его воли. Внезапно постигающие бедствия всегда почти обращают сердце грешника к Богу. Нечестивый Манассия, царь иудейский, отведенный пленником в Вавилон, «стал умолять лице Господа Бога своего и глубоко смирился пред Богом отцов своих, и помолился Ему» (2 Пар. 33, 12-13). Покаяние его принято; возвращенный опять на царство, он старался всю последующую жизнь загладить следы прежнего нечестия. Несправедливые притеснения от других, и другие несчастья, или так называемые неудачи, обращая внимание людей на самих себя, нередко побуждают их обращаться к Богу с искренним раскаянием. «Вместе с положенным на меня крестом, — пишет один подвижник, — началась новая жизнь моя. Я все сделал, что от меня зависело, по внушению человеческого благоразумия, чтобы обнаружить терпимую мною несправедливость: писал, объяснял, просил суда, рассмотрения. Оставленный людьми без внимания и без ответа, я прибегнул к Богу и начал в глубине души моей предаваться Его святой воле. Вот как вечно действующая Любовь рассудила за благо привлечь меня к Себе по ожесточению моего сердца — мерой жестокой. Входя в себя и рассматривая отношения мои к Творцу моему, увидел я с удивлением, что я не Богу поклонялся, но тварям и миру, наполнявшим все мое сердце, так что для Бога и места не было; познал оскорбительное для Бога самолюбие мое, и ужаснулся. Одним словом, я увидел мое окаянство и обратился к Спасителю, взывая: благо ми, Господи, яко смирил мя еси. Обрати мя, и обращуся, спаси мя и спасуся!»