Таким образом, мы видим, что за десять лет до создания квантовой механики В. И. Ленин в общем виде указал на то, каким образом должен сниматься в познании барьер, разделяющий разобщенные между собой противоположности.
Добавлю, что в 1965 году мне пришлось участвовать в научном симпозиуме, который был проведен ЮНЕСКО по случаю десятилетия со дня смерти А. Эйнштейна. На этом симпозиуме с воспоминаниями выступил Л. де Бройль. Он рассказал о своей переписке с А. Эйнштейном, о том, как тот ему настойчиво советовал найти путь к объединению волновых и дискретных концепций, сосуществовавших до тех пор раздельно в оптике. Л. де Бройль вспоминал, как он размышлял об этом, гуляя по берегу Женевского озера, и как он в конце концов пришел к выводу, что любая микрочастица как вещества, так и света представляет собою суперпозицию (в смысле единства) волны и корпускулы, прерывности и непрерывности. Но это и означало, что мысль Л. де Бройля нашла путь к преодолению существовавшего здесь барьера, разделявшего обе эти противоположности, равно как и противоположности вещества и света. Из этой основной исходной позиции Л. де Бройля выросла впоследствии вся квантовая механика.
Снятие барьера между пространством и временем. В течение долгого времени механицизм разрывал пространство и время между собой и отрывал их как внешние формы бытия от самой движущейся материи. В механике Ньютона они рассматриваются, по сути дела, как внешние формы бытия, иначе говоря, как своеобразные арены, на когорых происходят те или иные действия, обусловленные движением материи. Сами пространство и время остаются всегда постоянными, неизменными, они считаются независимыми друг от друга и от движущейся материи. В этом смысле И. Ньютон именует их абсолютными.
Такие взгляды просуществовали до начала XX века, когда А. Эйнштейн создал свою теорию относительности — ее специальный принцип.
Согласно этой теории при скоростях, близких к скорости света, обнаруживается взаимозависимость пространства и времени у движущегося тела. Дело происходит так, что пространство способно сокращаться, а время при этом удлиняется. Или же наоборот, время как бы сжимается, а пространство расширяется. Следовательно, обе формы бытия обнаруживают взаимозависимость и зависимость своей метрики от скорости движения тела, а это значит, что они способны переходить друг в друга при скоростях движения, близких к скорости света. Тем самым А. Эйнштейн преодолел их разобщенность как противоположных форм бытия и вместе с тем барьер, который отрывал их от движущейся материи.
Снятие барьера между массой и энергией. Подобно тому как механицизм в течение нескольких веков расчленял материю и движение и ставил между ними барьер в познании человека, так это же самое он делал в отношении массы и энергии как фундаментальных физических свойств движущейся материи. При этом масса рассматривалась как физическое выражение материи, а энергия — как физическое выражение движения.
Во второй половине XVIII века М. Ломоносов, а за ним А. Лавуазье открыли закон сохранения массы вещества при химических реакциях С этих пор открытый ими закон лег в основу всей химии.
В 40-х годах XVIII века был открыт закон сохранения и превращения энергии, который лег в основу физики и фактически всего естествознания.
Каждый jf3 этих законов охватывал свою особую область или ступень познания и разрабатывался в рамках своей особенности. Между обоими законами образовался своего рода барьер, который закреплял их разобщенность, хотя были уже известны многочисленные факты, говорившие об их взаимосвязанности. Так, еще в 70-х годах XIX века Д. Менделеев предвидел гипотетическую возможность изменения массы атомов в результате реакции образования более сложного и тяжелого элемента путем синтеза более простых и легких.
Как уже говорилось, в 1905 году А. Эйнштейн, разрабатывая специальный принцип теории относительности, вывел из него соотношение, гласившее, что общая энергия системы (Е) равна массе ее (т), помноженной на квадрат скорости света (с2) :Е=mc2.
Открытием этого нового фундаментального закона физики был впервые снят барьер, разделявший оба закона сохранения. Отныне оба они выступали в единстве: суммарная масса системы сохраняется столь же строго и постоянно, как суммарная энергия той же системы. Отсюда логически следовало признание неразрывности массы и энергии.