В первую очередь надо было выяснить, с чего и как началось «раскладывание пасьянса». Легко было установить, что первыми заняли свои места, естественно, наиболее изученные элементы, начиная со щелочных металлов и следующих за ними галогенов (галоидов), в течение всего дальнейшего пасьянса они ни разу не меняли своих мест. Таких элементов оказалось 27, то есть немногим меньше половины всех вообще известных тогда элементов.
За ними следовали менее изученные, которые были выписаны на полях вне самой таблицы, на ее рижнем и верхнем краях и в других местах. Так, внизу таблицы было записано в случайном порядке 17 элементов, которые затем вычеркивались. Невычеркнутым остался один индий.
Легко было догадаться, что остальные 16 последовательно вычеркивались из подготовительного списка каждый раз, когда карточка соответствующего элемента включалась в пасьянс. В итоге в конце этого этапа в таблицу были вписаны еще 30 элементов, то есть всего уже 57.
Значит, к этому времени вне пасьянса оставалось только 7 карточек. Их Д. Менделеев записал в правом верхнем углу своей таблицы, и из него он вычеркнул три элемента: два он включил в пасьянс, а третий (тербий) обвел овальной рамкой и под ним подписал: «несу по б». Это был первый менделеевский ребус, который заставил нас поломать голову.
Что может означать это «несу»? Жена как-то спросила: «А не записан ли где-нибудь тербий в самой таблице?» Я ответил, что его там нигде нет. «А почему? Не объясняется ли это тем, что у Менделеева было основание считать, что тербия вообще не существует?» — спросила она.
Ее вопрос явился подсказкой: «несу» — значит не существует, догадался я тут же. А три следующие буквы «по б» должны означать, по мнению какого ученого тербия вообще нет в природе. Я бросился к первому изданию «Основ химии», к тем главам их второй части, которые писались после открытия периодического закона. И там я нашел ответ: по мнению Бунзена и Бара, тербия вообще не существует. Так был решен этот ребус.
Значит, общее число карточек оказалось на одну меньше, а именно 63. Из них теперь в пасьянс вошло 60.
Второй ребус, заданный нам Д. Менделеевым, оказался сложнее. Над нижним списком элементов, размещаемых в таблице, было записано: «невзо In, Er, Th, It».
Причем три последних записано общим росчерком. Что это могло значить?
Мы решили сначала, что недописанное слово означает имя какого-то химика. Если русского, то Невзорова, если иностранца — то, скажем, Хебсона (Hebson).
Но химиков с такими именами обнаружить не удалось. Покойный Г. Быков прочитал «невзо» как немного искаженное немецкое слово «Uber» (вверху или наверх). Он объяснил это тем, что упомянутые здесь четыре элемента попали у Дмитрия Ивановича на самый верх его окончательной таблицы. Но это нам показалось натяжкой, и ребус очень долго оставался нерешенным.
Наконец, причудливым образом пришла подсказка. Как-то раз мы с женой были на «Прекрасной Елене», и когда Менелай начал вопрошать: «Взошел ли Парис на ложе Елены или не взошел?» — мы оба внезапно догадались, что недописанное «невзо» означает «не взошли». Ведь Д. Менделеев частицу отрицания часто не отделял от основного слова, а это последнее сокращал на гласной букве. Значит, мучившая нас запись означала, что к концу пасьянса в него не были включены последние четыре карточки, причем три из них (зачеркнутые) были затем включены, а самой последней оставалась карточка индия.
Теперь оставался неразгаданным третий менделеевский ребус: на верхнем краю таблицы значилось: «надо (одно слово неразборчиво) Са Ва Sr».
Было непонятно, что «надо»? Я написал в Ленинград М. Менделеевой-Кузьминой, дочери ученого, и ее помощнику Р. Добротину, прося их помочь разгадать неразборчивое слово. При этом я рассказал о проделанной нами работе по реконструкции химического пасьянса и о том, что я установил следующее: в момент раскладывания этого пасьянса Дмитрий Иванович закончил написание первых двух глав второй части «Основ химии» — о щелочных металлах — и готовился приступить или уже приступил к написанию следующей, третьей, главы о теплоемкости.
В очередной свой приезд в Ленинград я услышал от Р. Добротина, что он разгадал интересовавшее меня слово: «надо теплоем[кость] Са Ва Sr». «Мне, — добавил он, — разгадку подсказало Ваше письмо, где Вы сообщили, что Д. Менделеев ко времени пасьянса занимался главой о теплоемкости».