— Да кто в это поверит? — фыркает Жак Натан.
— Тот, кому больше не во что верить…
Резкое движение справа, поворачиваю голову и… беззвучный крик так и не вырывается из горла, дыхание спирает от испуга. В меня летит кинжал, пущенный Даниаром. Зажмуриваю глаза, громкий удар сердца, и острый клинок находит свою цель, вонзаясь в тело позади. Оборачиваюсь. На полу лежит мёртвый мужчина с двумя ножами в кулаках.
Невольный вскрик сдержать не удаётся. И пока все отвлекаются на этот инцидент, Аджи не теряет даром время, выбивает из ладони отвлёкшегося императора флакон, ловит его и с силой запускает об пол.
Прозрачный сосуд разлетается на крошечные осколки, слёзы растекаются кто куда.
И в наступившей звенящей тишине громом звучит голос Гаара:
— Убейте их.
Темнота расступается. Изо всех выступов, углов и отвесов пещеры выглядывают лучники, поджигающие стрелы. Около пятидесяти стрельцов. И рукояти своих луков они направляют на нас.
Внизу ситуация не лучше. Две дюжины вооружённых мягко обходят нашу семёрку по кругу, заключая в кольцо.
Нолан подходит ко мне, заводит за свою спину. Даниар и Жак встают по бокам, защищая справа и слева.
— Какая похвальная забота, — не удерживается от комментария Аджи. — Императрица так важна для вас, Властелин? Я давно подметил её необычные способности. Взять хотя бы эти слёзы, — он наступает на лужу с осколками, водит по ней ногой, втирая слёзы в камень. — Прикажи своим людям уйти, Авир, — обращается лорд к рядом стоящему мужчине с двумя ящерами на поводке.
Высокий дядя, с бородой и не малыми годами за плечами, с мольбой смотрит на наших проводников:
— Милар, Горин, Шима, идите сюда. Это не ваша битва.
Двое наших спутников, недолго раздумывая, переходят в армию врага. Отлично. Теперь нас четверо, не считая меня.
— Шима… сынок, прошу тебя, — мужчина протягивает руку, призывая сына поступить… разумно и встать на сторону большинства.
И этот ещё совсем юный парнишка с лёгким пушком на подбородке и над губой, встаёт рядом с Акено Даи, вытаскивает нож из-за пазухи и произносит:
— Они спасли деревню, отец. Они вылечили дедушку и многих других. Я не хочу и не буду верить ему! — остриём ножа парень указывает на Гаара. — Этот тёмный лорд говорит, что император наслал поветрие, чтобы отравить города и деревни. Тогда зачем же он исцелил наших людей?
— Чтобы запутать тебя, всех вас! — подаёт голос Аджи. — Истинный император никогда бы не допустил такого. Твоя мать сейчас была бы жива, мальчик, а не сожжена вместе с остальными под знаменем Элатской чумы! И если мы не поторопимся, жертв станет только больше. Убейте их!
Мужчина с бородой, так понимаю, предводитель, человек, которого действительно слушают и которому повинуются, нерешительно кивает и опускает руку, подавая сигнал наступления, со слезами смотря на сына.
И первая же пущенная стрела находит мишень. Паренёк широко распахивает глаза, обрамлённые длинными ресницами, с неверием касается оперения короткого древка, застрявшего в груди, и падает на колени.
— Нет! — тут же отец, отпуская ящеров, бросается к сыну.
И не добегает, сражённый второй за этот только что начавшийся бой стрелой, пущенной с нашей стороны.
Оглядываюсь и просто открываю рот в изумлении. Сквозь узкий проход в пещеру вбегают гвардейцы императора. Те самые, которые сопровождали нас на всём пути от Арана до крепости у Сумрачного леса.
Свист стрелы над ухом возвращает к суровой реальности. Пару миллиметров и мои бы волосы точно не пережили бы сегодняшнюю ночь, сгорев в пламени. Хвала тому стрелку, что так прекрасно мажет!
Режущий слух рёв, это, почуяв свободу, громадные ящеры бросаются вперёд, то есть на нас.
— Осторожно, они поглощают магию! — отражая стрелы и отбиваясь от трёх наступающих, предупреждает Жак Натан.
Ящеры, как соскучившиеся по маме крокодильчики, ползут вперевалку к нашему кружку, открывают большие пасти и вновь обдают мир зловонием и скрежещущим воем. Император и Даниар долго с ними не церемонятся, в мгновение ока режут рептилий на ленточки. И хорошо, что наш перекус перед восхождением в горы уже успел перевариться, иначе бы мой приём пищи определённо бы познакомился с полом пещеры, живописно устраиваясь между потрохами животных.