Он подносит руку к моему лицу и заправляет выбившийся локон за ухо, а затем едва ощутимо пробегается кончиками пальцев от виска до подбородка.
Замираю, боясь даже дышать. Сердце истерично бьётся в бешеном ритме дабстепа. Кажется, ещё чуть-чуть, и оно разорвётся.
Нолан склоняется с явным намерением поцеловать, но я выбрасываю руку вперёд, пытаясь воспрепятствовать этому, хотя тело — предатель, очевидно требует другого.
Маг ловко перехватывает ладонь и сжимает, не больно, но сильно. Печально вздыхает:
— Я же не есть тебя собираюсь…
А затем коварно улыбается, и в следующий миг припадает губами к внутренней стороне запястья, туда, где виднеются венки.
Кожу обдаёт жаром. Таракашки в голове, похоже, решили уйти в отрыв. Напились и стучат в барабаны. Датчик самоконтроля перегорел и мигает красной опасной лампочкой.
Тело подаётся вперёд. Привстаю на цыпочки и сама же целую мага.
Едва наши губы соприкасаются, в сознании включается сирена.
Что ты творишь, Брен?!
Да, что я творю?
Чтобы я, да сама, да незнакомого… ну ладно, вроде бы и мужа, но поцеловала?
Я же ещё несколько минут назад бежать от него на край света хотела, а сейчас… тело не слушается, и я вся горю… в предвкушении и желании.
Поцелуй не длится больше одного удара сердца. Мгновенно отскакиваю, шокируемая собственным поведением.
А маг, именующий себя Ноланом Акено Даи 5-м, видя мою реакцию, медленно расплывается в лукавой усмешке и как бы между прочим:
— Удивлена?
Его глаза мерцают неземным светом.
Не то слово.
За окном, пока шёл наш разговор, стремительно потемнело. В комнате горит только несколько свечей. И вся эта сумрачная обстановка только, похоже, сильнее распаляет императора.
Нервно сглатываю. Позади кровать, и я невольно, подавшись напору, сажусь, чем тут же решает воспользоваться Повелитель, сокращая расстояние между нами до минимума.
— Ты ведь не сделаешь этого против моей воли? — тихо, почти шёпотом.
И скорее ощущаю, чем вижу его улыбку. Он приближается ко мне ещё ближе, хотя куда уж ближе… в нос ударяет приятный аромат каких-то нежных духов, запах свежести и дождя.
И так же шёпотом, едва касаясь моих губ:
— Ты не попросишь. Сама не захочешь, чтобы я останавливался. В вине был декокт из сильнейших афродизиаков. Твоё тело и так уже перестаёт тебя слушаться, — он пробегает пальцами по моей руке от запястья до локтя, и вслед за его движениями кожа покрывается мурашками, — а вскоре ты не будешь способна даже связно думать.
Закрываю глаза, чувствуя, как тело становится невероятно неподвижным, наливается свинцом. Силы покидают, в голове, и правда, ни одной ясной мысли —сознание окутал туман желания.
А маг уже потихоньку снимает с меня одежду. И мучительно, не спеша, целует каждый сантиметр открывающегося тела.
Следом за шёлковым халатиком очередь доходит и до сорочки. Медленно, очень медленно он развязывает завязки на бретельках, покрывая кожу шеи, ключиц, груди горячими поцелуями.
Когда с одеждой покончено, меня легонько приподнимают, меняя положение на кровати. Но даже на эти несколько мгновений Нолан не прекращает ласкать моё тело, которое стало невозможно чувствительным.
Каждое прикосновение, движение, приятно отдаётся внизу живота и разливается сладкой истомой.
Я сама не замечаю, как вырывается мой первый стон.
И сознание то уплывает в какие-то несусветные дали, где, как мне кажется, существует только наслаждение, то снова возвращается в реальность, то ещё дальше улетает куда-то туда, за грань бытия.
Только три раза за все оставшиеся сутки я выныриваю из небытия: первый, когда Нолан страстно и исступлено целует меня, второй — когда он входит в меня, а третий, когда невероятная боль пронзает сознание и всё тело, каждую клеточку, а мир раскалывается и рассыпается в осколки. Тогда, лишившись последних сил, я теряю сознание и проваливаюсь в темноту, именуемую сном без сновидений.