На опушке стоял высокий запорошенный снегом стог сена. Когда две сестренки и брат поравнялись с ним, в предрассветной жидкой темноте кто-то фыркнул и захохотал низким грубым голосом, который постепенно повысился до пронзительного, захватывающего дух ржания. Грунька со страха уцепилась за Юрко и всхлипнула. Нина остановилась.
— Лошадь это, дурочки! — рассудительно произнес Юрко.
Девочки всмотрелись. И верно — у стога виднелось большое темное пятно. Мерно похрустывало сено на лошадиных зубах. Минутный страх миновал. Двинулись дальше и без всяких приключений дошли до железной дороги.
Теперь ребятишкам предстояло шагать по рельсам. Если идти налево, то до станции было пять километров, направо — три. Юрко повернул направо, по какой-то тихий звук заставил его оглянуться. Сзади, поскрипывая, медленно катились по рельсам три вагона. Ребятишки сошли с пути, а вагоны догнали их и остановились. Во всех трех теплушках двери были открыты и ни звука не долетало оттуда.
— А почему они одни — без паровозика? — спросила Грунька.
Юрко еще не успел найти подходящий ответ, как в дверях первого вагона показался человек в кожаной куртке, с наганом в правой руке.
— Не подходи! — закричал он, жутко поблескивая узкими щелками глаз. — Пристрелю!
Увидев, что у вагонов на бровке стоят две девчонки и мальчишка, которые и не собираются нападать на него, Глеб опустил наган.
— Кто такие? — чуть помягче спросил он.
— Мы — Стрельцовы, — ответил ошарашенный Юрко.
— Куда идете?
— На станцию…
— Зачем?
— В Питер к отцу едем…
Нина раньше всех догадалась, что страшный кожаный человечек — всего лишь мальчишка, такой же, как Юрко. Она осмелела и спросила:
— А вы куда?
— Тоже в Питер! — буркнул Глеб.
— Вы нас не подвезете?
Первый раз в жизни Глеба называли на «вы». Это подкупило его настолько, что он спрятал наган в карман и более благосклонно посмотрел на своих собеседников.
— Подвез бы, да не на чем! Вагоны у меня не самоходные!
— А как же вы сюда приехали? — удивилась Нина.
— Под гору и дурак приедет! — ответил Глеб. — А вот дальше как? Мне бы только до следующей станции добраться! Там бы я достал паровоз!
— Так тебе и дали! — грубо возразил Юрко, мстя за минуту робости, которая охватила его, когда в черном провале двери показалась фигура кожаного человечка с наганом. — Какой начальник нашелся! Таких…
— А я верю, что дадут! — прервала его Нина, стараясь предотвратить назревавшую ссору. — Почему не дадут? Раз есть вагоны, — должны дать паровоз!
— И какие вагоны!
Для большей убедительности Глеб потряс кулаком.
— В них продовольствие для рабочих! Знаете, какой в Питере голод! Ваш отец, может, неделю ничего не ел!
Напоминание об отце настроило замерзшую и усталую Груньку на слезливый лад. Она заморгала глазами и заплакала.
— К папе хочу… Где мой па-а-апа?
Ее тягучий жалобный голосок заставил Глеба вздрогнуть. Напряженные нервы сдали, и горе, большое, долго сдерживаемое горе заполнило целиком сердце и вырвалось наружу потоком стыдливых мальчишеских слез. Глеб прижал к глазам кожаный рукав куртки, отвернулся, шагнул внутрь вагона и уткнулся лицом в тугие мешки с мукой. Плечи его подергивались. А перед глазами мелькали обрывочные картины недавней битвы на рельсах: вспышки выстрелов, окровавленная рука отца, его глаза.
— Больной, что ли? — произнес Юрко. — Чудно все это… Один… Вагоны какие-то… Пойдемте-ка прочь побыстрее!
— Ничего не больной! — загорячилась Нина. — Разве одни больные плачут? Горе у него… Подсади-ка меня!
Юрко был старше сестры на год, но кое в чем он предпочитал не возражать ей.
— Давай… Только не очень там задерживайся! — сказал он и помог сестре забраться в вагон.
Глеб быстро справился со своей слабостью. Ласковые руки девочки, ее спокойный, задушевный голосок помогли преодолеть порыв тоски и отчаяния. Он повернул к ней измазанное мучной пылью лицо, и решительная глубокая морщина вновь прорезала его лоб и переносицу. Только в глазах продолжала прятаться затаенная скорбь и еще что-то такое просительное и жалобное. Глеб боялся, что трое ребятишек уйдут и он опять останется один.
— Мне бы только до станции добраться! — повторил он.
Нина понимающе тряхнула головой и подбежала к двери.
— Юрочек, надо помочь ему добраться до станции! — сказала она таким тоном, будто речь шла о самом пустяковом деле.
— Пусть слезает. Пойдем вместе и доберемся, — ответил Юрко. — Тут три километра, не больше.