— Папка! Ты не умирай! Нельзя… Дважды терять отца нельзя!
Веки у Петра Захаровича дрогнули, но не открылись. Шевельнулись губы, и Вера услышала:
— Ну, раз… папка… не умру. Обещаю…
Петр Захарович выполнил обещание. В середине августа он впервые без посторонней помощи встал с кровати. Простреленное легкое требовало чистого воздуха, и он с утра до вечера сидел в лодке вместе с охотницами за морскими раковинами. Вера ни на секунду не отлучалась от него. Она даже отказалась спускаться на дно. За все это время она только один раз побывала под водой, чтобы показать водолазу место, где шпион спрятал акваланг.
Веру и девочек мучило любопытство. Но Петр Захарович не услышал от них ни одного вопроса. Он сам завел разговор о пережитых событиях.
— Ну, подружки мои дорогие, есть желание потолковать серьезно? — спросил он как-то. — Секреты вы хранить умеете, а подслушать нас некому: кругом море да солнце. А та баржа, — Петр Захарович кивнул на темное пятнышко вдали, — сегодня не в счет!
— Решай, папка, сам! — ответила за всех Вера.
— Тогда слушайте. На днях ваш старый знакомый — маленький спекулянт опять будет торговать раковинами. Строго наказываю вам — не замечать его! Знаете, как это делается? Смо́трите — и не видите, будто никого и нет! Так надо!.. Он выполняет наше задание… А теперь взгляните на самоходную баржу! Идет она медленно, но каждую пятницу приходит к нашему причалу — возит бензин.
Где-то там, в море, враги сбрасывают в воду аквалангиста с большим запасом кислорода и с особым металлическим стержнем-щупом. На конце щупа смонтирован магнитный присос. Хитрое устройство! Приставишь щуп к днищу баржи, например, — устройство сработает и так соединит щуп с дном, что не оторвать. Держись за стержень и плыви под баржей — никто не заметит!
Когда до берега недалеко, можно отцепить присос, проплыть под водой, сбросить акваланг, вынырнуть и смешаться с купающимися. А еще лучше, если в условном месте ожидает лодка с каким-нибудь приметным сигналом — например, с холстиной, натянутой на подрамник. Тогда спокойно забирайся в лодку, расшнуровывай покрышку мяча, разрезай камеру и доставай оттуда легкую одежду, обувь, документы, деньги и даже специальный облегченный пистолет.
Но, чтобы лодка появилась в условном месте, нужен мальчишка. Он никого и ничего не знает. Он просто торгует раковинами и получает деньги. Его заставили запомнить, что все бумажные рубли он должен прятать в карман и сдачу рублями не давать.
Художница просматривала деньги и находила ту единственную рублевку, на которой имелась скрытая надпись. Так замыкался круг. Он существовал без изменения несколько лет. Только первые два года раковинами торговал другой мальчишка.
Три года назад шпион попытался пробраться в нашу страну. Но его встретил герой-пограничник. Враги на время законсервировали лазейку. Полтора месяца назад второй лазутчик пересек под водой границу. Его встретила дочь героя-пограничника.
Есть предположение, что появится и третий. Вот почему я прошу не замечать маленького продавца раковин. У вас и без него есть с кем воевать.
— Уже нет, папка! — возразила Вера. — Пока ты выздоравливал, спекулянты почти перевелись в нашем городе.
— Ну-у! — удивился Петр Захарович. — Вот так бы и со всякой нечистью!..
Беленький-Первенький
Шурика Белова одни звали в школе Первеньким, другие — Беленьким. И действительно, был он какой-то беленький, чистенький. Бледное лицо и руки, казалось, не знали, что такое загар и, тем более, грязь. Светлые волосы послушно лежали на голове, точно прилизанные.
Над такими беленькими чистюлями часто посмеиваются. Но над Шуриком не смеялись. Им гордились. На родительских собраниях, на педсоветах, на сборах пионерского отряда — везде его ставили в пример другим как отличного ученика и лучшего звеньевого.
Пионеры из звена Белова сидели плотной спаянной группой слева от преподавателя. Шурик с приятелем Ромкой — на передней парте, остальные четырнадцать человек — сзади.
После зимних каникул второе и третье звено взяли обязательство учиться без двоек. Пионеры из звена Белова и здесь оказались впереди: они дали слово не иметь ни одной тройки.
Шурик ввел ежедневные летучки. За несколько минут до начала занятий звено собиралось у окна в тупике школьного коридора. Каждый откровенно говорил, чего он «боится», иными словами, — к какому уроку он сегодня не подготовился.