К средневековым гуманистам можно отнести иезуитов, которые отличались крайней снисходительностью к человеческим грехам и порокам, а для достижения своих целей - формальной и внешней лояльностью к различным политическим и общественным формациям. Иезуиты еще до Фромма предвосхитили его концепцию: «Вместо того, чтобы любить ближнего, старайся, чтобы ближний возлюбил тебя». Мораль Евангелия на словах восхищает многих, но когда дело касается непосредственно жизни человека, она кажется ему тяжелой и неисполнимой. Поэтому иезуит должен найти способы, проповедуя Евангелие, обходить его императивы и законы. На помощь иезуиту приходит выработанная отцами ордена теория пробабилизма372 и апология намерений. Пробабилизм - это учение о том, что обычай, пример или личное мнение в определенной ситуации принимают значение закона. Если поступок человека не соответствует Евангельской заповеди и даже противоречит ей, достаточно сослаться на пример или высказывания нескольких уважаемых лиц (в крайнем случае, на одно лицо), чтобы обойти заповедь. При желании, подобных примеров можно найти достаточно, тем более, что не все поступки и действия святых людей святы.
Каждый святой проходит тяжелый путь борьбы с грехом, и в этой борьбе, кроме побед, есть ошибки и поражения, о чем правдиво свидетельствует Священное Писание. Кроме того, святость - еще не совершенство, поэтому и у святых были некоторые слабости, не изжитые ими до конца. Святым людям также необходимо постоянное покаяние. Самые великие подвижники в молитве «Отче наш» просили прощения не только грехов близких, но и своих собственных грехов373. Господь обвинял фарисеев в том, что они заповеди Божии подменили заповедями человеческими. Таким образом, пробабилизм открывает широкое поле для нравственного извращения, когда жизнеописания исторических лиц и сама агиография становятся предметом манипуляций.
Второй тактический прием - это апология намерений. Мы также говорим о том, что Бог судит человека по его намерениям и внутреннему состоянию его сердца. При этом мы утверждаем, что если его намерения будут действительно чистыми, то и дело, реализующее это намерение, будет также чистым. Сын Сирахов говорит: «Лучше немногое с правдою, нежели множество прибытков с неправдою» 374. Иезуиты рассматривают намерения изолированно от дела. Например, они говорят: «Если у человека в супружестве не было детей, и он приобрел ребенка от незаконного сожительства, то это нельзя рассматривать как прелюбодеяние, а как намерение иметь ребенка. Если человек дал ложную клятву, будучи вынуждаем обстоятельствами, то это не клятвопреступ-ление, так как он имел намерение не солгать, а избежать наказания». Поэтому, если в преступлении можно найти какой-то добрый мотив, то его допустимо рассматривать не в виде греха или действия, карающегося законом, а в виде тайного доброго намерения. Например, отец семейства скуп, а сын, для того чтобы помочь бедной родне, убивает своего отца. В глазах иезуитов это не убийство, гак как оно осуществлено ради помощи бедным. Значит, лишив жизни отца, сын может рассматриваться не в качестве убийцы, а - благодетеля бедных. Таким образом, апология намерений превращается в апологию греха. В руководстве иезуитов духовникам предписывается не только оправдывать грех, но и представлять его в виде добродетели, тогда «сильные мира сего» пожелают иметь иезуитов своими духовниками. Например, если князь сребролюбив, следует называть этот грех бережливостью; если он жесток, то нужно говорить, что он справедлив; если отличается хитростью и лживостью, то хвалить как мудрого правителя; если развратен, то восхищаться пылкостью его сердца.
Такими методами иезуиты хотели заслужить популярность и любовь. Их религиозный индифферентизм доходил до того, что они позволяли бывшим язычникам вносить в католические храмы изображения своих божеств и мудрецов, например, поклоняться Конфуцию как святому. Таким образом, заповедь о любви запечатлена у гуманистов в перевернутом виде: «Любите нас».
Современная психология и патопсихология по своей атеистической направленности и нигилизму практически не отличается от марксистского богоборчества. Популярность Фрейда и Фромма - это клиническая картина бездуховности Запада.