Надо сказать, что простые люди как-то инстинктивно отдаляются от ученых монахов и наставников с аристократичными манерами, они чувствуют себя здесь чужими, но зато дамы с дипломами в восторге от таких наставников. Поэтому здесь без воли духовных отцов появляется разделение между «плебеями и патрициями»: «плебеи» как-то сами собой остаются за порогом. Наставник-аристократ выходит навстречу гостям с какой-то торжественностью. Это выражение торжественности, как печать, застыло на его лице. Подрясник на нем всегда чист и выглажен; он предпочитает одеяние белого цвета. Часто в квартире у него стоит пианино или фортепиано. Обычно у такого наставника большая библиотека, где наряду с духовными книгами находится светская литература. Если случайно, когда он ищет книгу, выпадает из шкафа томик Гюго398 или Вальтера Скотта399, то он говорит со слегка грустной улыбкой: «Ведь я должен знать психологию грешника, чтобы исправить его». Он любит говорить о том, что все люди для него равны. Однако в разговоре часто намекает на свое дворянское происхождение - действительное или ложное.
3) Следующий вид правления, который стал господствующим в мире - это плутократия, т. е. власть тех, кому принадлежит богатство.
Но здесь нужно оговориться. Духовный отец при таком образе правления духовными чадами не обязательно должен быть эгоистом и сребролюбцем, он просто-напросто считает, что люди, имеющие богатство и власть, могут быть полезны для Церкви, и поэтому особо выделяет их. На бедных он обращает мало внимания, оправдываясь тем, что бедным легче спастись, а богатым - труднее, поэтому богатые больше нуждаются в заботе и внимании. Он располагает их употребить свою власть и богатство на благо Церкви и бедных; иногда он организует что-то вроде негласного «фонда» для бедных. Но здесь происходит переход на гибкую политику. Ориентиры на внешнюю силу и положение в миру оборачиваются для него духовным порабощением. Знаки внимания и услужливость, оказываемые богатым, ставят его в положение православного иезуита, где цель - благолепие храма, помощь бедным и т. д. - достигается довольно сомнительными средствами. Та часть людей, которая ищет в Церкви истинную правду, видя двойственную нравственность священника, его различное отношение к людям, могут охладеть к самой Церкви. Опять-таки повторяем: прагматик - это вовсе не значит себялюбец, иезуиты часто жертвовали жизнью за свои идеи, а православный иезуит и католический, если даже борются друг с другом, остаются братьями по методам. Это обхаживание богатых - также иезуитская продажа совести во имя материального блага, и она больше, чем враги христианства, компрометирует Церковь в глазах самих верующих. Непосредственное окружение прагматика сразу понимает, с кем и как надо действовать: кого надо радостно приветствовать как самого достойного человека, кому надо во время службы выносить стул и т. д. Прагматик считает, что можно покривить церковными правилами, если от этого будет выгода храму или бедным, например, отпеть некрещеного или самоубийцу, поминать во время Литургии иноверца и т. д. Плутократ в зависимости от личного характера может быть скупым или щедрым. Но его щедрость чаще всего распространяется на тех, кто ему нужен. В его окружении в большинстве случаев все довольны. Но духовной жизни там почти нет, главные силы употребляются на внешнее. Молитвы вытесняются поздравительными телеграммами с объяснением в горячей любви; чем больше пожертвований, тем больше внимания и любви. Здесь ведется строгий учет и составляется точная оценочная шкала.
Этот образ правления невозможен без лжи, поэтому ложь в таких кругах является необходимой атрибутикой; на лесть смотрят как на проявление мудрости. У этих людей Церковь становится автономной, самодовлеющей величиной, притом не мистическим телом Христа, а человеческим институтом, и заботы о благолепии храма заслоняют у них образ Самого Христа.
Плутократом может быть делец, стремящийся к личному обогащению, но может быть и аскет, поддавшийся духу тщеславия и забывший о том, что любовь должна быть соединена с правдой. Если демократический принцип в духовном мире обращается в хаос, аристократический - в романтику, то плутократическая форма - это материализация духовной жизни.
4) Четвертая форма правления - монархия. Это наиболее разумный принцип в отношении между духовным отцом и его чадами. Монархия в ее идеальном значении требует разумности в правлении и любви к людям. Перед монархом все равны. Он является высшей властью, но властью, ограниченной не внешними институтами, а традицией. Слово духовного отца должно быть непререкаемо, но в то же время обдуманно и справедливо. Человек, исполняющий повеление монарха, должен знать, что он поступает разумно и что в этом повелении содержится забота о его благе. Монарх - единовластен, но он не чуждается совета и выслушивает просьбы, обращенные к нему. В наше время духовный отец должен поступать со своими чадами справедливо и разумно и на этом основании требовать послушания. Он может выслушивать и исполнять советы и просьбы, но последнее слово остается за ним. При этой форме недопустимы пререкание, споры и т.д. Можно попросить разъяснить данное благословение, но нельзя самовольно отменять или нарушать его. Впрочем, и здесь исключения. Монарх должен руководствоваться традицией, а духовный отец - правилами Церкви. Вне русла церковного Предания, Евангельских заповедей духовное руководство теряет силу - монарх превращается в узурпатора.