Все народы Кавказа сохранили предание о святом отшельнике Георгии170, который жил в пещере у самой границы ледников, и свет из этой пещеры сиял по ночам, как свет звезды. Он совершал дивные чудеса, но после смерти камень скалы, сорвавшись вниз, закрыл его пещеру, и люди не знают, где находится его могила. Для преподобной Марии Египетской выкопал могилу лев, и старец Зосима171 пропел погребальные песнопения; а преподобного Георгия погребла скала, и песнопения пропели ангелы, когда вознесли его душу к Богу. Сколько безымянных отшельников нашли свою смерть в горах Кавказа, их тела покрыты, как саваном, снегами, их память хранит молчание гор. Небеса возвещают славу Божию, а задумчивые горы внемлют их речам.
Монах - странник на земле, но в пещерной кельи он находит свой покой. Монахи называли свою келью самыми нежными словами: возлюбленной невестой, отчим домом, преддверием рая. В горах нет роскошных растений и ярких цветов, но их заменяют, подобные радуге, прозрачные краски неба, пронизанные светом, как будто заря рассыпает по небосводу огненные розы, а вечерние зарницы собирают венок из багряных маков и тюльпанов.
Антоний Великий говорил: «Передо мной открытая книга: одна страница - это небо, другая - земля». Ночное небо, похожее на безбрежный океан, где за архипелагами звезд открываются взору другие архипелаги, это бесконечное пространство сверкающих огней, говорит душе о мудрости и могуществе Божества. Величественная картина ночи безмолвно учит богословию. Луна похожа на человеческую жизнь. Возникая на небе, как тонкий ободок света, похожий на серп, она постепенно становится все больше, как будто проходит фазы младенчества, детства и юности, и, наконец, достигает расцвета сил. Словно огненная ладья, окруженная светом как короной, она плывет по небосводу. Затем наступает время, подобно старости человека: луна становится все меньше и меньше, она похожа на сгорбленного старца и, наконец, исчезает в могиле ночи, чтобы затем родиться опять.
Луна - символ времени и перемены этого мира, где все, что родилось, должно умереть, что появилось на свет должно разрушиться и исчезнуть.
Ночь, открывающая бесконечные дали неба, учит богословию и размышлению над жизнью и смертью. Но свет звезд и луны холоден и мертв, как блеск льдинок от разбившегося ледника. Красота ночи может восхищать ум, приводить в изумление, но она не может согреть сердце, как не может дать жизнь земле.
Дневное небо лишено величия ночи. Это голубой океан, где только одно светило - солнце, и то его нельзя созерцать глазами. Этот океан то тих и прозрачен, то покрывается как пеной волн облаками. День - это образ молитвы. Молитва отличается от размышлений, где ум старается охватить множество предметов, он как бы растекается по огромному полю, а в молитве ум сосредоточен на Одном, но это Одно больше всей вселенной и больше того, что может помыслить о нем человек. В молитве ум стремится отрешиться от всего, чтобы остаться наедине с Богом. Свет солнца дает жизнь земле. Молитва дает жизнь сердцу, она пробуждает в нем любовь. Она не только светит издали, как звезды, но согревает душу своим теплом.
Облака, плывущие по небу, это тоже образ человеческих помыслов и представлений, тени этого мира, грезы, которые по временам обволакивают как бы туманом сердце и рассеивают свет молитвы.
Величественна картина грозы в горах. Небо кажется огромной чашей воды, которая наклоняется из стороны в сторону, и потоки льются через ее края на землю. Вспышки молний похожи на удары копий о доспехи и щиты гор. Пропасти перекликаются друг с другом протяжными голосами грома, а монах сидит в своей кельи, погруженный в молитву, и кажется ему, что он плывет в ковчеге, среди волн всемирного потопа. При свете молний струи дождя кажутся серебряной пряжей, соединившей небо с землей, а поломанные бурей стволы - всадниками, выбитыми из седла. Вековые деревья качаются, как тростник, как будто кланяются грозе, как победительнице, умоляя ее о пощаде; а на утро пение птиц возвещает о том, что ночная битва кончена, гроза прошла, и восходящее солнце осушит своими лучами капли дождя, как слезы с лица гор.
Какой добродетелью отличался особенно преподобный Зенон? В каноне святым отцам он назван «плодом сладкого послушания», это означает, что он находился в полном послушании своему учителю преподобному Иоанну, внимал ему как устам Христовым, запоминал каждое его слово, как бы выбивая буквы резцом на каменных скрижалях. На своих собратьев он смотрел как на своих владык, повиновался всем, считал себя ниже всех. Преподобный Симеон Столпник перед тем, как взойти на столп, видел сон: он роет землю для основания дома, а голос говорит - «рой еще глубже». Основанием духовной жизни преподобного Зенона было послушание, и из стебля послушания вырос дивный цветок подвижничества.